«Белые пятна» войны 1812 года...

 

Уважаемые коллеги интересующиеся!

Может, я не прав, публикуя эту - НЕ НОВУЮ статью, но меня она - зацепила. Посему, я и решился на эту публикацию. Надеюсь и Вам, это будет интересно. 

Итак:-

---

События 200-летней давности до сих пор до конца не исследованы историками. Об Отечественной войне – без стереотипов и идеологических штампов

За 200 лет, минувших после Отечественной войны 1812 года, о ней, казалось бы, сказано всё. Только вот последние десятилетия это «всё», словно белка в колесе, крутится вокруг одного и того же: Наполеон, Кутузов, Барклай де Толли, Багратион, батарея Раевского, Бородино, Денис Давыдов… 

Порой даже кажется, что многие исследования будто под копирку слизаны друг с друга: один и тот же, словно высочайше утверждённый на века, шаблонный ряд героев; одни и те же цитаты, факты, события… И батальные сюжеты, вращающиеся по бесконечному кругу вокруг Бородино.

Когда же берёшь в руки книги, изданные до «исторического материализма», поражает то, что об этой войне мы знаем много меньше, чем знали наши соотечественники в… 1912 году, когда отмечали её 100-летний юбилей. Неужто иссякли все архивные источники?

Выяснить решил это у профессионалов – Ирины Олеговны Гаркуши, директора Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА), и сотрудников РГВИА, историков-архивистов Валерия Михайловича Шабанова и Сергея Александровича Харитонова.

×

В этот архив пошёл не случайно: именно РГВИА – основное хранилище документов по войне 1812 года.

Небольшой экскурс в то, что собой представляют документы войны 1812 года. Основной источник – рапорты: именно они дают самое реальное представление о сражении. 

Официозные описания сражений, как со знанием дела говорят архивисты, чаще сухи и скучны, но стоит поднять рапорты – история выглядит уже немножко не так: многие вещи представляются более логичными, более красочными. 

Так вот значительное количество дел и рапортов за 1813–1814 годы, оказывается, вообще никогда и нигде не опубликовано. А уж документальных публикаций по войнам начала 1800-х годов и вовсе мало.  

По большому счёту, по 1812 году тоже мизер – исходя из реального объёма имеющегося. Да и не все рапорты ещё обнаружены – при том небольшом и чудовищно загруженном штатном составе, который ныне в наличии в РГВИА, сделать это просто невозможно. А ведь в этих документах может обнаружиться ещё масса новых интересных подробностей.

К рапортам обычно присовокупляли наградные документы, содержащие довольно скупые сведения о представляемом к награде офицере: фамилия, чин, относительно стандартизированное описание подвига. 

Наградных документов как таковых, с сожалением констатируют архивисты, опубликовано ещё мало, да и наградные списки публиковались лишь отрывками, всё ещё не издано и полного списка награждённых – хотя бы только за кампанию 1812 года. 

В документах РГВИА упоминается не менее 1500 офицеров, награждённых только за Бородино, на самом деле их больше (например, на 400 награждённых офицеров вообще нет никаких справочных документов). Но, как и прежде, везде озвучен один и тот же шаблонный ряд героев.

Жемчужиной архива специалисты называют комплекс формулярных списков – ценнейший и наиболее востребованный массив документации. Именно формулярные списки содержат наиболее полные сведения об офицерах и прохождении ими службы.
 

Но все ли документы войны 1812 года и Заграничного похода русской армии 1813–1814 годов сохранились? Увы, колоссальнейший урон военным архивам (да и вообще всем архивам) нанесли так называемые «макулатурные кампании», гигантским валом катившиеся по всей стране с 1919 до 1930-х годов. Пострадали и документы войны 1812 года: было изъято и уничтожено неисчислимое количество дел, якобы «не представляющих практической и научной ценности». Остальное удалось спасти лишь чудом.

Из того, что сохранилось, по сей день много не опубликовано, большой массив информации всё ещё не введён в научный оборот. Так, например, ещё не опубликованы все документы фонда Барклая де Толли, а это фактически концентрированный фонд 1-й Западной армии. 

В этом же фонде осело и немало документации Кутузова, который своей отдельной канцелярии не создал, как главнокомандующий продолжив пользоваться канцелярией своего предшественника. 

Витгенштейн Пётр Христианович, ставший главнокомандующим после смерти Кутузова, также пользовался этой канцелярией. И вот этот-то массив поистине бесценной и интереснейшей информации всё ещё не издан.

 

Бои местного значения

Хотя исследователей, работающих с материалами 1812 года, в архиве хватает. Только вот в смысле публикаций, пожимают плечами архивисты, выход у них так себе: «Исследователи, – рассказывают сотрудники РГВИА, – из года в год хватались за одни и те же документы, за одни и те же фрагменты, подгоняя их либо под свою концепцию, либо под официальную идеологическую установку. Поэтому многие «неудобные» документы не только не публиковались, но и в расчёт зачастую не принимались: их как бы и не существует. При этом, если посмотреть контрольные листы, окажется, что те или иные дела выдавались несчётное количество раз. Да толку-то – должным образом они всё ещё не исследованы, не проанализированы и, следовательно, не введены в научный оборот».

Так что «белые пятна» войны 1812 года видны невооружённым глазом: мизерное количество публикаций по боевым действиям на флангах и про бои «местного значения», хотя ведь сражались и до Бородино, и после. Слабо исследованы Заграничные походы, партизанская война…

Один из таких шаблонных стереотипов: французская армия прошла от Немана до Бородино едва ли не победным маршем, а русская армия якобы без боёв отступала от границы, дав единственное генеральное сражение лишь под Москвой.

Зададимся вопросом: если из перешедшей рубежи Российской империи 610-тысячной «Великой армии» до Бородинского поля дошло от 130 до 185 тысяч человек, куда делись остальные?  

Неужели все прочие 425–480 тысяч наполеоновских вояк были заняты охраной коммуникаций, защитой флангов, фуражировкой или дружно свалились с кровавым поносом?

Впрочем, такой же мяч можно вбросить и на наше поле: если русские войска только и делали, что отходили, отчего из 237 тысяч человек, встретивших войну на западной границе, до Бородино дошли лишь 120 тысяч? Армия – не мороженое, чтобы таять под летним солнцем: она пополнялась резервами, формировались ополчения, подтягивались казацкие полки. Так куда же испарилось свыше 100 тысяч бойцов?

Впрочем, неясно это лишь адептам советских учебников и «детям Фурсенко», архивные документы всё расставляют на свои места. 

В 2011 году РГВИА переиздал уникальный труд «Боевой календарь-ежедневник Отечественной войны 1812 года», где содержится перечень боевых столкновений русской армии с 4 (16) июня по 31 августа (12 сентября) 1812 года. Может, это и не всеобъемлющий перечень абсолютно всех столкновений этого периода, но более полного в природе пока не существует. Его автор – Николай Петрович Поликарпов, выдающийся военный историк и архивист, полковник русской императорской армии, управляющий Московским отделением Общего архива Главного штаба.

Ещё в 1910 году, как поведал сотрудник РГВИА Борис Давыдов, полковник Поликарпов вызвал немалый гнев официальных кругов и ретивой общественности, когда с документами-первоисточниками в руках ниспроверг сразу ряд казённых легенд о войне 1812 года. 

Например, о том, что именно Кутузов был отцом-зачинателем партизанской войны: документы свидетельствуют, что первые партизанские отряды стали рейдировать по французским тылам почти за месяц до прибытия Кутузова к армии. Столь же убедительно Поликарпов доказал, что легенда о нашей победе в Бородинском сражении и его «поворотном» значении в войне создана чрезмерно патриотичными историками вопреки реальным фактам. 

Архивные же документы, утверждал Поликарпов, показывают, что переломным моментом войны стало не Бородино, а Тарутинское сражение.

Как водится, реакция казённой общественности последовала незамедлительно: на святое замахнулся! Командующий войсками Московского военного округа генерал от инфантерии Павел Адамович Плеве так и заявил: какой-то там полковник хочет «разрушить установившийся уже в течение чуть ли не ста лет общий взгляд на Отечественную войну 1812 года и на отдельные события этой войны как у русских военных историков, так и у иностранных писателей…». 

Но отдадим должное той системе: хотя полковнику и вкатили строгий выговор, но на этом всё и кончилось – не только из армии не уволили, но даже от должности не отрешили, а в декабре 1913-го – так и орденом даже пожаловали, Святой Анны II степени. В ноябре 1914 года полковник Поликарпов скончался, и более его уникальный «Боевой календарь-ежедневник», выпущенный в 1913 году, никогда не переиздавался: Советской власти сначала было как-то не до войны 1812 года, а когда о ней вспомнили, оказалось, что труд этот совсем не укладывается в прокрустово ложе уже нового мифотворчества о войне с Наполеоном.

 

Ежедневник Поликарпова
 

«Боевой календарь-ежедневник» Поликарпова весьма полезно изучить тем, для кого Отечественная война 1812 года заключена лишь в слове «Бородино». Тогда хотя бы узнают, что боевые действия начались фактически ещё до вторжения в Россию Великой армии. 

4 (16) июня 1812 года недалеко от Гродно французы со своего берега реки Лососьны обстреляли российских таможенников на посту Добровольщизна Томашевской таможенной дистанции. Обстрелу подвергся и находившийся в 200 саженях (чуть более 400 метров) от таможни казачий пограничный пост Донского казачьего 3-го полка.

После вторжения пошли уже полноценные боевые столкновения, причём ежедневные. Так, уже в ночь вторжения, 11 (23) июня, малочисленные разъезды лейб-гвардии Казачьего полка вступили в стычки и перестрелки с главными силами маршала Даву, переправлявшимися через Неман. 

Рано утром 13 (25) июня часть 1-го Бугского казачьего полка, прикрывавшего отход 2-го пехотного корпуса генерала Багговута, внезапно атаковала разъезд французского 5-го гусарского полка, подчистую истребив его: из 45 вражеских гусар спасся лишь один, остальные были убиты или пленены – это были первые французы-военнопленные войны 1812 года. 

В тот же день казаки того же полка успешно атаковали разъезд французского 7-го гусарского полка. 

Днём позже два эскадрона лейб-гвардии Казачьего полка успешно выдержали неравный бой с тремя гусарскими эскадронами, да ещё и пленных взяли. 

В тот же день в бою возле литовского города Тракай казаки наголову разбили три эскадрона французских гусар.
 

И так было везде: прикрывая отход своих основных сил от многократно превосходящего их противника, русская кавалерия – казаки, уланы, драгуны, гусары – активно атаковали авангардные части неприятеля. 

Вот выдержка из рапорта о действиях лейб-гвардии Казачьего, 1-го Тептярского казачьего и лейб-гвардии Уланского полков под командованием генерал-майора графа Орлова-Денисова 16 (28) июня 1812 года: «На рассвете выдержал сильную неприятельскую атаку, отступил до города Вильно, нанося неприятелю на каждом шагу значительный вред. Пред Вильно […] удерживал несколько часов занять город силившегося неприятеля, потом, по приказанию оставя оный, прикрывал отступление нашей армии. По занятии города отражал несколько раз на большой дороге атаковавшего отряд неприятеля, обращая оного при всяком разе в бегство, при чём взяты в плен много разных чинов и командовавший дивизионом французских гусар полковник граф Сегюр». (Взятый в плен полковник Сегюр был братом бригадного генерала и адъютанта Наполеона графа Филиппа-Поля де Сегюра, будущего автора блестящей книги «Поход в Россию».)

 

«Истреблены на прах»

Вот ещё не менее красноречивая выдержка: «Сражение продолжалось более двух часов, и напоследок л.-гв. Казачьего полка штабс-ротмистр Попов и корнет Коньков 2-й с 35 охотниками лейб-казаками, невзирая на превосходное число неприятеля, ударили в дротики (в пики) и опрокинули всю его кавалерию. У нас ранена 1 лошадь. Французы потеряли убитыми 15 нижних чинов и взятыми в плен 2 унтер-офицеров и 3 рядовых». 

27 июня (9 июля) летучий казачий отряд атамана Платова возле местечка Мир сначала заманил в засаду, затем начисто вырубил три польских уланских полка – одних лишь пленных взято 248 человек. При этом казаки потеряли убитыми и ранеными 25 человек. 

На другой день казаки Платова всё в том же местечке разгромили ещё более мощный отряд пехоты и кавалерии (одних лишь кавалерийских полков было шесть) неприятеля, вознамерившегося взять реванш за поражение.

Из описания боя 2 (14) июля возле местечка Романова (близ Слуцка): часть всё того же летучего казачьего отряда атамана Платова была атакована семью неприятельскими кавалерийскими полками, казаки опрокинули их и гнали до позиций вражеской пехоты. При этом два лучших кавалерийских полка вестфальского короля Иеронима, цитирую дословно, «были истреблены на прах». Главное же, русская кавалерия дала возможность 2-й Западной армии Багратиона оторваться от противника, задержав его. Мало того, отходящая русская армия вынудила пытавшихся догнать её французов идти фактически по выжженной земле. Разумеется, русские войска не сжигали за собой сёла и деревни, не травили и не засыпали колодцы. Но это была всё же огромная армия, солдаты которой должны были пить-есть, а лошади – получать фураж и ту же воду. Когда французы вступали в деревню, через которую прошли русские войска, оказывалось, что колодцы вычерпаны уже подчистую – противнику осталась только жидкая грязь. И фуража для французских лошадей тоже уже не было – ни травинки, ни соломинки…

Лишь по изученным Поликарповым документам можно подсчитать: за первые 89 дней войны было не менее 200 «мелких» боевых столкновений, обозначенных как перестрелки, стычки, «кавалерийские дела», схватки, рекогносцировки, поиски, налёты, вылазки. 

За этот же период русские войска провели свыше 40 арьергардных и авангардных боёв, не менее 13 крупных боёв, дважды отмечено отбитие штурмов. Но, что куда более значимо, состоялось не менее 30 весьма значимых сражений. 

Всего же, если считать по «Боевому календарю-ежедневнику», за первые 89 дней войны состоялось порядка 270–300 боевых столкновений разного масштаба, от перестрелок до крупных сражений.

Мало того, была учинена даже морская экспедиция в глубокий тыл неприятеля, и весьма успешная. 

В июле – августе 1812 года десятитысячный гарнизон Риги приковал к себе 30-тысячный корпус Макдональда. И у рижского военного губернатора генерал-лейтенанта Ивана Николаевича Эссена возник замысел: вместе с англичанами – в обороне Риги участвовала британская эскадра под командованием адмирала Томаса Мартина – совершить морской рейд к Данцигу. Что позволило бы отвлечь от осады хотя бы часть сил Макдональда. 

Соединённая британо-русская эскадра вышла из Риги 9 (21) августа. На борту кораблей был десант – 400 солдат запасного батальона 30-го егерского полка под командованием майора Авенариуса и взвод пешей артиллерии. Возглавил десантный отряд флигель-адъютант полковник Балабин. 

Эскадра достигла Данцига 19 (31) августа и подвергла его бомбардировке. Десант, дабы запутать неприятеля, высаживали в разных местах небольшими партиями, одетыми в разные мундиры. Чем и ввели наполеоновского маршала в заблуждение: Макдональд, решив, что в его тылу высадился авангард аж восьмитысячного корпуса, спешно перебросил к Данцигу часть своих войск, ослабив нажим на Ригу. Выполнившая свои задачи эскадра, забрав с берега десантников, в целости и сохранности вернулась в Ригу 4 (16) сентября.

На прочих флангах тоже не бездействовали. 

1-й пехотный (отдельный) корпус генерал-лейтенанта Витгенштейна успешно прикрыл Петербургское направление, отбив натиск корпусов маршалов Удино и Сен-Сира. 

3-я Западная (обсервационная) армия генерала от кавалерии Тормасова отвлекла на себя в южной Литве и на севере Белоруссии два корпуса – австрийский, фельдмаршала Шварценберга, и саксонский, генерала Ренье. 

Формируемый в Мозыре 2-й резервный корпус генерал-лейтенанта Эртеля приковал к себе польскую кавалерию и дивизию генерала Домбровского. И не просто сковывали. 4 (16) июля 1812 года пять полков армии Тормасова (10-й и 14-й егерские, Татарский уланский, Александрийский гусарский и Донской казачий) под началом генерал-адъютанта графа Ламберта совершили дерзкий рейд через границу, ворвавшись в Варшавское герцогство и захватив там город Грубешов. 

13 (24) июля другой отряд армии Тормасова, генерал-майора князя Щербатова, ворвался в Брест-Литовск, уничтожив там два саксонских эскадрона. Оставив в Брест-Литовске два эскадрона для удержания города и охраны границы с Варшавским герцогством, отряд Ламберта двинулся на Кобрин.  

Именно при Кобрине 15 (27) июля состоялось грандиозное сражение, в котором русские войска одержали первую действительно крупную победу: части армии генерала Тормасова овладели городом, окружив и полностью разгромив саксонскую бригаду генерала Кленгеля (4000 человек). 

Понеся огромные потери, саксонцы сложили оружие: в плен попали два генерала, в том числе сам Кленгель, 76 офицеров и 2382 «нижних чина». Было захвачено четыре знамени и восемь орудий. Сами русские войска при этом потеряли 77 человек убитыми и 182 ранеными. Восхищённый блестящей победой император Александр I сразу же по получении рапорта удостоил Тормасова ордена Святого Георгия II класса, а майора Никиту Избаша – ордена Святого Георгия IV класса: «...командуя 13-м егерским полком, опрокинул штыками колонну, ворвался в город, овладел пятью орудиями, пленил коменданта и 600 человек».

Не теряя темпа, 18 (30) июля Тормасов овладел Пружанами, не дав противнику уничтожить находившиеся там армейские провиантские запасы. 

А 19 (31) июля 1-й Отдельный корпус генерала Витгенштейна одержал не менее славную победу над превосходящими войсками маршала Удино у деревни Клястицы. 

На следующий день Витгенштейн громит отступающего Удино у деревни Боярщина. Понеся огромные потери – лишь пленными русские взяли три тысячи человек, – маршал Удино, уничтожив за собой мосты, отступил за Двину, отказавшись от похода на Петербург. 

Генерала Витгенштейна, дважды раненного в этих сражениях, император Александр I вполне справедливо назвал «спасителем Санкт-Петербурга», удостоив сначала ордена Святого Георгия II класса, а спустя несколько дней – ещё и ордена Святого Александра Невского.

Пока Витгенштейн громил Удино у Клястицы, кавалеристы Тормасова – снова под командованием графа Ламберта – ворвались в город Белосток. Особенно отличилась «партия» Татарского уланского полка под началом полковника фон Кнорринга: «Возложенную на него экспедицию к гор. Белостоку выполнил с совершенным успехом, разбил отряд французского генерала Фериера и взял 90 человек в плен». Партизанский, по сути, рейд имел резонанс совсем не тактический: Великое герцогство Варшавское, бывшее в глубоком тылу, в одночасье вдруг оказалось отрезанным от прикрывавших его корпусов Ренье и Шварценберга. Паника, охватившая Польшу, докатилась даже до Кёнигсберга: лавины русских улан, казалось, вот-вот затопят польские равнины и Восточную Пруссию…

7 (19) августа Отдельный кавалерийский (партизанский) отряд генерал-адъютанта барона Винценгероде, совершив рейд по французским тылам, лихим налётом взял Витебск, захватив в плен 800 французов. А высланная из этого же отряда казачья партия Донского казачьего 4-го полка под началом есаула Протопопова, перерезав в районе Духовщины Смоленскую и Дорогобужскую дороги, захватила большой продовольственный транспорт и взяла в плен 5 офицеров и 203 «нижних чина». Сотник Донского 12-го полка Бирюков, посланный только для разведки к городу Поречье всего с 15 казаками, узнав, что там стоят две французские роты, «собрав мужиков, напал стремительно на эти роты, разбил их и привёл 100 пленных». Вот так и воевали – даже в разгар общего отступления русской армии. Одних лишь пленных до Бородинского сражения было взято не менее 10 тысяч – это при отступлении-то и арьергардных боях! Стоит ли удивляться, что до Москвы дошла лишь треть армии вторжения?

 

«Дубина народной войны»

Ещё один миф – о народной войне, трепетно лелеемый и поныне. Своими корнями он растёт ещё из досоветской охранительно-консервативной концепции «отечественности» войны – в смысле единения всех сословий вокруг престола.  

Знаменитые слова Льва Толстого о «дубине народной войны», которая «гвоздила французов до тех пор, пока не погибло всё нашествие», добротно легли в эту мифологию. А уже в советские времена конструкцию, слегка отрихтовав, ещё густо залили стереотипным лаком из серии «народ и армия едины».

Сам Лев Николаевич, конечно же, прекрасно знал, что никакой народной войны – в настоящем понимании – не было, но очень уж фантастически красивым вышел образ, чтобы отказаться от соблазна его использовать. Правда, если вчитаться, понимаешь: никакой «народной войной» в его великом романе и не пахнет. Равно как там и близко нет никакого «единения армии с народом», а толстовский «народный партизан» Тихон Щербатый – просто душегуб, хотя и «полезный», но глубоко презираемый настоящими военными.

Реалии же были таковы: никаким таким патриотизмом русское крестьянство не пылало, воевать за царя и Отечество совершенно не желало, оставшись, в своём подавляющем большинстве, глубоко равнодушным к войне. Люди шли в ополчение, мягко говоря, без охоты, сбегая и прячась по лесам при первой же возможности, опасаясь, что их, вопреки обещанию, затем забреют в регулярную армию – как это и случилось с ополченцами 1807 года. 

По подсчётам исследователей, дезертировало до 70 процентов призванных в народное ополчение! В Западных губерниях обыватели и вовсе доброжелательно приняли приход наполеоновской армии. Польские, литовские и белорусские крестьяне весьма неохотно привечали русских солдат. А уж шляхта, литовская и польская, и вовсе открыто поддержала Наполеона. Впрочем, о чём говорить, если даже в подмосковной Рузе немалая часть населения радостно встретила Наполеона как освободителя!

И ни в каких учебниках вы не найдёте даже намёка на то, что крестьяне регулярно нападали на обозы… русской армии! А это, оказывается, было не такой уж и редкостью. 

Так, 28 июня (10 июля) 1812 года под местечком Голубичи (Дисненский уезд Минской губернии) вооружённые крестьяне напали на следовавший в Полоцк войсковой транспорт 1-й Западной армии и, как пишет Поликарпов, «отбили повозки с казёнными вещами Рыльского пехотного, Каргопольского и Московского драгунских полков».

9 (21) июля воинская команда Белостокского внутреннего гарнизонного батальона в составе пяти унтер-офицеров и шести рядовых под началом прапорщика Долянского сопровождала транспорт с хирургическими инструментами и аптекарскими припасами из Полоцка в Невель. Но в деревне Томчино, принадлежавшей помещику Кушелеву, на транспорт напала толпа «мужиков, называющих себя язовитцами», и захватила его, пленив и команду. Однако на пути в деревню Юрьевичи мародёры наткнулись на команду поручика Томского пехотного полка Марковича и разбежались, бросив транспорт и пленных. 

10 (22) июля из деревни Гончаровки Дрисского уезда в Полоцк под охраной семи унтер-офицеров и 18 рядовых под началом поручика Гнилокишкова вышел транспорт 40-го егерского полка – 30 подвод с сухарями и крупой. В 12 часов дня возле деревни Кацеле, что в 18 вёрстах от Полоцка, транспорт был захвачен вооружёнными крестьянами, которые убили и взяли в плен двух унтер-офицеров и пять солдат. 

12 (24) июля вооружённые крестьяне помещика Лопатина напали на воинский транспорт с перевязочными материалами, медикаментами и хирургическими инструментами, следовавший из Себежа в Витебск, были захвачены все лошади этого транспорта.
 

Таких рапортов о нападениях крестьян на воинские транспорты в архивах предостаточно. Да и происходило подобное вовсе не в одних лишь окрестностях польских или белорусских деревень, собственно в России – тоже. Конечно, это всё банальный разбой и мародёрство, но какой же крестьянин упустит случай безнаказанно поживиться казённым имуществом! И нападали крестьяне, конечно, лишь на транспорты и обозы, охраняемые малочисленными командами.

Та же картина сохранилась, даже когда русская армия перешла в наступление. 

В ноябре 1812 года командир 2-го резервного корпуса генерал-лейтенант Фёдор Эртель, получив приказ командующего Дунайской армии адмирала Чичагова выдвигаться на Борисов, красноречиво отписал ему: «…когда б я выступил из Мозыря, то не отвечал бы за здешних жителей, коих более надо опасаться, чем войск неприятельских…»

Из тех же соображений, по большей части мародёрских, промышляли «хрестьяне», конечно, и на французских коммуникациях, нападая на совсем уж мизерные фуражирские отряды, которые даже при очень сильном воображении никак нельзя считать регулярными частями.

Попутно, пользуясь безвластием, крестьяне весьма активно грабили и жгли усадьбы своих помещиков. 

В начале ноября 1812 года московский губернатор Ростопчин писал: «...Пребывание ... французских войск ... поселило во многих местах буйство и непослушание... Мужики начинают опустошения: так как грабить нечего, они жгут...» Позже он с горечью добавит, что «привычка бить неприятелей преобразила большую часть поселян в разбойников». Только вот для казённых историков эти факты неприятны по сей день.

Рейнджеры XIX века

Когда применительно к войне 1812 года звучит слово «партизан», сразу же возникают привычные ассоциации: Денис Давыдов, Александр Фигнер, Василиса Кожина… 

Принято считать, что партизанская война в тылу французских войск была развёрнута по приказу Кутузова и Денис Давыдов – первый партизан Отечественной войны.

Советские историки, как водится, довели всё до полного абсурда, сочинив ещё и некое «крестьянское партизанское движение».

Денис Давыдов, конечно, партизан, но далеко не первый. И не Кутузов, как свидетельствуют документы РГВИА, был прародителем партизанства. Но сначала определимся с понятиями. В 1812 году термин «партизан» считался сугубо военным, не имея абсолютно никакого отношения к гражданским лицам, пусть и вооружённым. Партизанами именовали военнослужащих из состава «партий» – временных отрядов, целенаправленно и организованно создававшихся командованием русской армии, в том числе и для действий в тылу противника. 

Формировались «партии» только из военнослужащих регулярной кавалерии – гусар, улан, драгун – и казачьих частей (казаки тогда считались иррегулярными войсками). При этом «партии» рейдировали по тылам противника не по своему усмотрению – как бог на душу пошлёт, а выполняя задания высшего командования. Впрочем, разумная инициатива не подавлялась, а даже приветствовалась, так что в удовольствии «внепланового» лихого налёта войсковые партизаны, по возможности, себе не отказывали. Обычно считается, что «партии» вели разведку, перехватывали неприятельских курьеров и фуражиров, совершали налёты на транспорты (обозы) и тыловые гарнизоны неприятеля. На деле летучим отрядам (как их ещё именовали) ставилась более значимая задача – разрыв коммуникационных линий французской армии. Это были настоящие профессионалы военного дела, которых сегодня назвали бы десантниками, рейнджерами или спецназом.
 

Существовали и чисто крестьянские отряды, только их было просто мизерное количество. Да и партизанами – в классическом понимании того времени – назвать их сложно: по сути, это стихийно возникшие, сугубо местные, отряды самообороны, защищавшие свои дома и имущество от мародёров, – и только. Не считая, конечно, как уже сказано выше, разбоя на дорогах и в барских поместьях. 

Полнейшим мифом являются и россказни о создании помещиками неких партизанских отрядов из своих крестьян. А уж в западных губерниях каких-либо антифранцузских отрядов из числа местных жителей и вовсе не было в помине: там работали только профессионалы. 

Документы однозначно свидетельствуют: партизанская война 1812 года была плановой и весьма успешной частью кампании русской регулярной армии, которой руководило военное же командование.

Подлинный же организатор партизанской войны – военный министр, главнокомандующий русской армии и, одновременно, командующий 1-й Западной армией генерал от инфантерии (и будущий генерал-фельдмаршал) Михаил Богданович Барклай де Толли. 

Именно он автор концепции обрубания коммуникаций противника и лишения его войск снабжения путём организации в его тылу партизанской войны. Именно по приказу Барклая де Толли ещё в июле 1812 года создан первый партизанский отряд – Особый отдельный кавалерийский отряд в составе драгунского и четырёх казачьих полков. 

И первые партизаны – начальник этого отряда генерал барон Фердинанд Фёдорович Винценгероде и его подчинённый, флигель-адъютант полковник Александр Христофорович Бенкендорф. – Да-да, тот самый Бенкендорф, который впоследствии станет начальником III отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии. 

Но в 1812 году будущий шеф жандармов был лихим партизаном: 27 июля (8 августа) во главе авангарда отряда Винценгероде он блистательно атаковал противника при Велиже, за что произведён в генерал-майоры. Столь же блестяще исполнил и другое задание: с 80 казаками совершил рейд через французские тылы, установив связь с корпусом генерала Витгенштейна. А попутно ещё и захватил свыше 500 пленных. 

К слову, не исключено, что действия отряда Винценгероде имели значение поистине стратегическое: оперируя во французских тылах, он так допёк противника, что 15-я дивизия генерала Пино (из корпуса вице-короля Италии Евгения Богарне), увлёкшись операциями против отряда, на целый день опоздала к Бородинскому сражению.  

Быть может, как раз этих 6000 солдат 15-й дивизии и не хватило Наполеону для полного разгрома русской армии? Но как могли дореволюционные патриоты казённого замеса и тем паче их советские преемники признать, что у подлинных первопроходцев партизанской войны 1812 года такие «нетитульные» фамилии: Барклай де Толли, Винценгероде, Бенкендорф, Кнорринг, Ламберт!

А как же Василиса Кожина?! – Легенда гласит: жена сельского старосты, мстя за убитого французами мужа, организовала партизанский отряд; наколошматила кучу французов и, вооружённая то ли косой, то ли вилами, предстала пред восхищённые очи самого Кутузова; после войны император Александр I, до слёз тронутый необычным подвигом, наградил её медалью. Абсолютно всё это миф: Василиса Кожина действительно была, но нет ни единого документа, подтверждающего её участие в боевых действиях. 

Не было и встречи Кутузова с Василисой, не задокументировано награждение старостихи какой-либо медалью. Никогда не существовало в природе и никакого «отряда Василисы Кожиной». Хотя в истории эта женщина отметилась, но лишь тем, что однажды участвовала в конвоировании пленных французов, зверски расправившись с одним из них.  

Но консервативно-охранительной общественности тогда позарез нужны были верноподданные герои-простолюдины, а либеральной – крестьяне-патриоты, и социальный заказ был успешно реализован: все дружно распиарили и старостиху Василису, и почти столь же «героического» Герасима Курина, и никогда не существовавшего «русского Сцеволу» – крестьянина, якобы отсёкшего себе руку, на которую французы поставили клеймо…

 

«Атаман мертвецки пьян»

Кстати о пленных: отечественные описатели войны 1812 года, с придыханием говоря о «народной войне», стараются не афишировать, что русские крестьяне подвергали пленных французских солдат жесточайшим пыткам и истязаниям. Причём зверства эти творились вовсе не обязательно в ответ на французские бесчинства, также порой имевшие место. Пленных живьём варили в кипятке, живыми закапывали в землю, живьём же сжигали, обмотав тела соломой или облив чем-то горючим, насаживали на кол, закалывали вилами, рубили на куски косами и топорами, топили. Раненых французских солдат крестьяне-«партизаны» в лучшем случае сразу добивали. – Кому нужна была правда о такой народной войне и таком народе?!.

А вот партизаны-армейцы вели себя пристойно, за исключением, пожалуй, лишь Фигнера: сей известный партизан из-за своих беспрецедентно жестоких расправ над безоружными пленными имел у сослуживцев репутацию душевнобольного и чудовищного садиста.

Впрочем, донские казаки, немало отличившиеся в боях, уже во второй половине войны тоже «достойно» показали себя ещё и в расправах с пленными. А уж по части мародёрства казакам просто не было равных: этого занятия не гнушался, например, знаменитый казачий генерал Иловайский, наложивший лапу, в частности, на отбитый у французов транспорт с награбленными церковными ценностями – отправил его к себе на Дон. Мародёрствовали казаки и в русских деревнях, неисчислимыми обозами перегоняя награбленное в донские станицы. 

В своих записках Бенкендорф писал, что казачий лагерь обычно «походил на воровской притон». 

А генерал Ермолов позже с горечью бросил, что «атаман Платов перестал служить, войска его предались распутствам и грабежам, рассеялись сонмищами, шайками разбойников и опустошили землю от Смоленска до Москвы. Казаки приносили менее пользы, нежели вреда». Ещё Ермолов написал, как во время двух решающих сражений, Шевардинского и Бородинского, атаман Платов был… мертвецки пьян! Шокированный Кутузов сказал тогда Ермолову, что «в первый раз видит полного генерала без чувств пьяного». И это весьма дорого обошлось русской армии: поскольку пан-атаман Матвей Иванович Платов в день генерального сражения был пьян, гусары, как рапортовал Кутузов государю, понесли огромные потери и не могли «что-либо предпринять, потому что казаки… так сказать, не действовали». Но ведь и про пьяного Платова, и про казаков-мародёров в наших учебниках ни словечка, а уж как глухо на сей счет молчат казённые патриоты...

Два столетия минуло уже после этой войны, но всё ещё нельзя считать, что она исследована всеобъемлюще полно и объективно, хотя о закрытости, например, архивных материалов говорить уже не приходится. Проблема, похоже, в традиционном у нас заидеологизированном подходе даже к событиям, давно уже канувшим в Лету. Так было и при царях, и при генсеках и повторяется при президентах. Только ведь история не бывает хорошей или плохой – она уже состоялась, её нельзя изменить, можно лишь исследовать, приняв такой, какая она есть. Без идеологии. Без пропагандистских фантиков. Хотя бы – об исторических событиях периода войны 1812 года.

Редакция «Совершенно секретно» благодарит работников Российского государственного военно-исторического архива за помощь в подготовке материала

ИСТОЧНИК

Понравилась статья? Поделись с друзьями! 

 

 

Духовные грамоты (завещания) великих князей московских XIV-XVI вв.

 

Духовные грамоты великих князей московских XIV-XVI вв.

Духовные грамоты – завещания – являются важным источником по русской средневековой истории. Духовные грамоты князей, в частности, показывают, чем владели князья, иногда – как они приобрели те или иные владения, и в целом в динамике позволяют проследить процесс собирания или дробления земель соответствующих княжеств.  

Княжеские духовные грамоты хранились достаточно бережно как ценные актуальные документы, и потому сохранились относительно хорошо. В частности, имеется целый комплекс духовных грамот великих московских (со временем - и Всея Руси) князей; эти документы и приводятся здесь.

Все тексты выверены по изданию: Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV–XVI вв. Подготовлено к печати Л.В.Черепниным. М.-Л.: Издательство Академии наук СССР, 1950.

В издании Черепнина используются стандартные обозначения: квадратные скобки – текст отсутствует, но восстанавливается однозначным образом; курсив – вносится надстрочный знак; круглые скобки – раскрывается титло.

---

 

Духовная грамота великого князя Ивана Даниловича (Ивана Калиты)

Около 1339 г.

Во имя Отця и Сына и Святаго Духа, се яз, грешныи худыи раб Божии Иван, пишу душевную грамоту, ида в Ворду, никимь не нужен, целымь своимь умомь, в своемь здоровьи. Аже Бог что розгадаеть о моемь животе, даю ряд сыном своим и княгини своеи.

Приказываю сыном своим очину свою Москву. А се есмь им роздел учинил:

Се дал есмь сыну своему болшему Семену: Можаеск со всими волостьми, Коломну со всими Коломеньскими волостьми, Городенку, Мезыню, Песочну, и Середокоротну, Похряне, Усть-Мерьску, Брошевую, Гвоздну, Ивани, деревни Маковець, Левичин, Скулнев, Канев, Гжелю, Горетову, Горки, село Астафьевьское, село на Северьсце в Похряньском уезде, село Костянтиновьское, село Орининьское, село Островьское, село Копотеньское, селце Микульское, село Малаховьское, село Напрудьское у города.

А при своемь животе дал есмь сыну своему Семену: 4 чепи золоты, 3 поясы золоты, 2 чаши золоты с женчюги, блюдце золото с женчюгомь с каменьем, 2 чума золота болшая. А ис судов ис серебрьных дал есмь ему 3 блюда серьбрьна.

А се даю сыну своему Ивану: Звенигород, Кремичну, Рузу, Фоминьское, Суходол, Великую свободу, Замошьскую свoбоду, Угожь, Ростовци, Окатьеву свободку, Скирминовьское, Тростну, Негучю. А села: село Рюховьское, село Каменичское, село Рузьское, село Белжиньское, село Максимовское, село Андреевское, село Вяземьское, село Домонтовское, село в Замошьскои свободе, село Семциньское.

А из золота дал есмь сыну своему Ивану: 4 чепи золоты, пояс золот болшии с женчюгомь с каменьемь, погас золот с капторгами, пояс сердоничен золотомь окован, 2 овкача золота, 2 чашки круглыи золоты, блюдо серебрьно Ездниньское, 2 блюдци меншии.

А се дал есмь сыну своему Андрею: Лопастну, Северьску, Нарунижское, Серпохов, Нивну, Темну, Голичичи, Щитов, Перемышль, Растовець, Тухачев. А се села: село Талежьское, село Серпоховьское, село Колбасиньское, село Нарьское, село Перемышльское, село Битяговьское, село Труфоновьское, село Ясиновьское, село Коломнинское, село Ногатиньское.

А из золота дал есмь сыну своему Андрею: 4 чепи золоты, пояс золот фрязьскии с женчюгомь с каменьемь, пояс золот с крюкомь на чьрвьчать шелку, пояс золот царевьскии, 2 чары золоты, 2 чумка золота меншая; а из блюд, - блюдо серебрьно, а два малая.

А се даю княгини своеи с меншими детми: Сурожик, Мушкову гору, Радонежьское, Бели, Воря, Черноголовль, на Вори свободка Софроновьская, Вохна, Деиково раменье, Данилищова свободка, Машев, Селна, Гуслиця, Раменье, что было за княгинею. А села: село Михаиловьское, село Луциньское, село у озера, село Радонежьское, село Деигуниньское, село Тыловское, Рогожь, село Протасьевское, село Аристовское, село Лопастеньское, село Михаиловское на Яузе, 2 селе Коломеньскии.

{10}

А из городских волостии даю княгини своеи осмничее. А тамгою и иными волостми городскими поделяться сынове мои; тако же и мыты, которыи в которого уезде, то тому. А оброкомь городскимь Василцева веданья поделяться сынове мои. А что моих бортников и оброчников купленых, которыи в которого росписи, то того.

А по моим грехом, ци имуть искати татарове которых волостии, а отыимуться, вам, сыном моим, и княгини моеи поделити вы ся опять тыми волостми на то место.

А числьныи люди ведають сынове мои собча, а блюдуть вси с единого. А что мои люди куплении в великом свертце, а тыми ся поделять сынове мои.

А что золото княгини моее Оленино, а то есмь дал дчери своеи Фетиньи, 14 обручи и ожерелье матери ее, монисто новое, что есмь сковал. А чело и гривну, то есмь дал при сoбе. А что есмь придобыл золота, что ми дал Бог, и коробочку золотую, а то есмь дал княгини своеи с меншими детми.

А ис порт из моих сыну моему Семену: кожух черленыи женчужныи, шапка золотая. А Ивану, сыну моему: кожух желтая обирь с жьнчугомь, коць великии с бармами. Андрею, сыну моему: бугаи соболии с наплечки с великимь женчюгомь с каменьем, скорлатное портище с бармами. А что есмь нынеча нарядил 2 кожуха с аламы с женчюгомь, а то есмь дал меншим детем своим, Марьи же Федосьи, ожерельем.

А что моих поясов серебрьных, а то роздадять по попьям. А что мое 100 руб. у Ески, а то роздадять по церквам. А что ся остало из моих судов из серебрьных, а тым поделяться сынове мои и княгини моя. А что ся останеть моих порт, а то роздадять по всим попьям и на Москве. А блюдо великое о 4 колця, а то даю святеи Богородици Володимерскои.

А что есмь дал сыну своему Семену стадце, а другое Ивану, а иными стады моими поделятся сынове мои и княгини моя.

А прочь Московьских сел, даю сыну своему Семену села своя купленая: село Аваковское в Новегороде на Улале, другое в Володимери Борисовское.

А что есмь купил село Петровское, и Олексиньское, Вседобричь, и Павловьское на Масе, половину есмь купил, а половину есмь сменил с митрополитом............ця на Масе, что есмь купил у Афинея, то даю сыну своему Ивану.

А что есмь купил село Варварьское и Меловьское у Юрьева, что есмь сменил на Матфеищовьское село, то даю сыну своему Андрею.

А что село Павловское, бабы нашее купля, и Новое селце, что есмь купил, и Олександр святыи, что есмь купил на Костроме, то даю княгини своеи.

А что есмь купил село в Ростове Богородичское, а дал есмь Бориску Воръкову, аже иметь сыну моему которому служити, село будет за нимь, не иметь ли служити детем моим, село отоимут.

А что есмь прикупил селце на Кержачи у Прокофья у игумна, другое Леонтиевское, третье Шараповское, a то даю святому Олександру собе в поминанье.

А приказываю тобе, сыну своему Семену, братью твою молодшую и княгиню свою с меншими детми, по бозе ты им будешь печалник.

{11}

А кто сю грамоту порушит, судить ему Бог.

А на се послуси: отець мои душевныи Ефрем, отець мои душевныи Федосии, oтець мои душевныи, поп Давыд.

На обороте листа помета: "Духовные, и списки с духовных, и прошная грамота".

На лицевой стороне грамоты след от прикрепления печати.

Основание для датировки: упоминание второй жены в.кн. Ивана Даниловича Калиты ("княгини с меньшими детьми") указывает на время значительно позднее 1332 г., – второго брака Калиты (ПСРЛ, т. XVII, стр. 30, примеч. 56); поскольку грамота в двух вариантах написана в связи с поездкой в Орду, ее правильнее всего датировать 1339 г., когда Иван Калита с сыновьями отправился в Орду (ПСРЛ, т. X, стр. 211; т. VII, стр. 205).

 

Духовная грамота великого князя Ивана Ивановича

 

Около 1358 г.

Вo имя Отца и Сына и Святаго Духа, се яз, грешный худый раб Божий Иван Ивановичь, пишу грамоту душевную, ничим же не нужен, целым своим умом, в своемь здоровье. Аже что Бог розмыслить о моемь животе, даю ряд своим сыном, князю Дмитрию и князю Ивану, и своему братаничу, князю Володимеру, и своей княгине.

Приказываю отчину свою Москву сыном своим, князю Дмитрию и князю Ивану. А братаничу моему, князю Володимеру, на Москве в наместничтве треть, и в тамзе, в мытех и в пошлинах городских треть, что потягло к городу. И что мед оброчный Василцева стану, и что отца моего купленые бортници под вечные варях, и кони ставити по станом и по варям, и конюший путь, то им все на трое. А численые люди вси три князи блюдуть сопча с одиного.

А се даю сыну своему, князю Дмитрью: Можаеск со всеми волостми, и с селы, и с бортью, и с тамгою, и со всеми пошлинами, Коломну со всеми волостми, с тамгою, и с мытом, и селы, и с бортью, с оброчники, и с пошлинами.

А что ис тых волостий за княгинью за Марьею, те волости до ее живота и села, а по ее животе те волости и села сыну моему, князю Дмитрью: Городна, Мезыни, Песочна, Середокоротна, Похряне, Усть-Мерьска, Брашевая, Гвоздна, селце Ивань, деревни Маковець, Левичин, Скулнев, Канев, Кошира, Гжеля, Горетовка, Горки, село на Северсце, село Малино, село Холмы, село Костянтиновское, село Орининьское, село Островьское, село Копотеньское, село Микульское, село Малаховьское, село Напрудьское, село Илмовьское, село Новое, Мещерка у Коломны.

А се даю сыну своему, князю Ивану: Звенигород со всеми волостми, и с мытом, и с селы, и с бортью, и с оброчники, и с пошлинами, Кремична, Руза, Фоминьское, Суходол, Истерва, Сводка, свободу Замошьскую, Ростовци, Кремичну, Тростну, Негучу, село Рюховьское, село Михалевьское, село Каменьское, село на Репне в Боровьсце, селце Милциньское, село Максимовьское, село в Замошьской свободе, село Выславьское, село Кузминьское, село Демонтовское, село Андреевьское, село Кариньское, село Козловьское.

А братаничь мой, князь Володимер, ведает уезд отца своего.

А что ся мне достали места Рязаньская на сей стороне Оки, ис тых мест дал есмь князю Володимеру, в Лопастны места, Новый городок на усть Поротли, а иная места Рязаньская отменьная сыном моим, князю Дмитрью и князю Ивану, поделятся наполы, без обиды.

А княгини Ульяна, пo отца моего, князя великого, по грамоте по душевной, ведаеть волости, и осмничье, и села до своего живота, а по ее животе дети мои, князь Дмитрий и князь Иван, и братанич князь Володимер, и моя княгини поделятся на четверо, без обиды.

А ци по грехом, имуть искати из Орды Коломны, или Лопастеньских мест, или отменьных мест Рязаньских, а по грехом, ци отъимется которое место, дети мои, князь Дмитрий и князь {16} Иван, князь Володимер, и княгини в то место поделятся безъпеньными месты.

А се дал есмь княгини своей Олександре ис Коломеньских волостий: Похряне, Песочну, Середокоротну, село Лысцевьское, да на Москве селце Семциньское. А и Звенигородских волостий дал есмь своей княгине: Угожь, Великую свободу Юрьеву, село Кляповьское, село Белциньское с Новым селцем.

А ис тамги ис московьское княгине моей у моего сына, у князя у Дмитрия, и у князя у Ивана из дву жеребьев треть. А по животе моее княгини те волости, и села, и треть тамги дастся сыну моему, князю Дмитрию, и князю Ивану, в которого уезде, то того и есть.

А се даю сыну своему, князю Дмитрию: икону святыи Олександр, чепь золоту врану с крестом золотым, чепь золоту колчату, икона золотом кована Парапшина дела, шапка золота, бармы, пояс великий золот с каменьем с женчуги, что мя благословил отець мой, князь великий, пояс золот с крюком, сабля золота, обязь золота, и серга с женчугом, чечак золот с каменьем с женчуги, 2 овкача золота, ковшь великий золот гладкий, коропка сердонична золотом кована, бадья серебрена с наливкою серебреною......... с каменьем, опашень скорлатен сажен.

А се дал есмь сыну своему, князю Ивану: чепь великую золоту с крестом, чепь золоту врану, а другая огнивчата с кресты, икону Благовещенье, и сергу с женчугомь, пояс золот с каменьем с женчуги, что ми дал брат мой, князь великий Семен, пояс золот сточный, алам женчужный, наплечки золоты с круги с каменьем с женчуги, алам малый с женчуги, что ми дала княгини Марья, ковшь великий золот гладкий, овкачик золот, чашка золота, дастокан царьгородский золотом кован, чечак золот с каменьем с женчуги, сабля золота, обязь золота.

А кого ми дасть Бог зятью, по чепи им по золоте, по поясу по золоту.

А что за княгинью за Марьею Заячков, Заберега с месты, то до ее живота, а по ее животе моей княгине.

А чтo волости за княгинью за Ульяною, ис тых волостий по ее животе дети мои, князь Дмитрий, князь Иван, князь Володимер, дадуть дчери ее Сурожик, село Лучиньское.

А из моих судов и серебреных дадуть блюдо серебрено великое с колци к святей Богородици Володимерь.

А иными суды серебреными дети мои, князь Дмитрий, князь Иван, своею матерью поделятся на трое.

А село на Рокше Романовьское князю Дмитрию.

А село Афиньевьское да селце у Павловьского села князю Ивану.

А село Павловьское дал есмь святому Олександру впрок, собе в память.

А что моих стад коневых, и жерепцев, и кобылиць, а то сыну моему, князю Дмитрию, и сыну моему, князю Ивану, то им наполы.

А ис тамги ис коломеньское дал есмь четвертую часть к святей Богородици на Крутицю, собе в память. А костки московьскии дал есмь на Москве к святей Богородици и к святому Михаилу, в память по своемь отце, и по своей братьи, и по собе, то им руга.

{17}

А хто будеть моих казначев, и тивунов, и посельских, или хто будеть моих дьяков, что будеть от мене ведали прибыток ли который, или хто будеть у тых женился, те люди не надобни моим детем, ни моей княгини, дал есмь им волю. Тако же хто будеть моих людий полных, купленых, грамотных, дал есмь им свободу, куды им любо. А детем моим не надобны, ни моей княгини.

А на сю грамоту послуси: отець мой, владыка ростовьский Игнатий, отци мои душевные, игумен Иван, поп Акинф, поп Патрекей.

А хто сю грамоту порушить, судить ему Бог, а моего благословеньа не буди ни в сий век, ни в будущий.

А грамоту писал Нестерко.

На лицевой стороне грамоты привешена серебряная позолоченная печать великого князя Ивана Ивановича.

Духовная грамота (вторая)
великого князя Дмитрия Ивановича

 

13 апреля – 16 мая 1389 г.

Во имя Отца и Сына и Святаго духа, се яз, грешный худый раб Божий Дмитрий Иванович, пишу грамоту душевную целым своим умом. Даю ряд сыном своим и свoей княгини.

Приказываю дети свои своей княгине. А вы, дети мои, живите заодин, а матери своее слушайте во всем.

А приказываю отчину свою Москву детем своим, князю Василью, князю Юрью, князю Андрею, князю Петру. А брат мой, князь Володимер, ведает свою треть, чем его благословил отец его, князь Андрей. А сына своего, князя Василья, благословляю на стариший путь в городе и в станех моего удела двою жеребьев половина, а трем сыном моим половина, и в пошлинах в городских половина. А тамга из двою моих жеребьев княгине моей половина, а сыном моим половина. А восмьничее мои два жеребья княгине моей. А на стариший путь сыну моему, князю Василью, Василцево сто и Добрятиньская борть с селом с Добрятиньским. А бортници в станех в городских, и конюший путь, и соколничий, и ловчий, тем сынове мои поделятся ровно. А численых людий моих двою жеребьев сыном моим по частем, а блюдут с одиного.

А се даю сыну своему, князю Василью, Коломну со всеми волостми, и с тамгою, и с мыты, и с бортью, и с селы, и сo всеми пошлинами. А волости Коломеньские: Мещерка, Раменка, Песочна, Брашева с селцем с Гвоздною и с Иванем, Гжеля, деревни Левичин, Скулнев, Маковець, Канев, Кочема, Комарев с берегом, Городна, Похряне, Усть-Мерьско. А из Московских сел даю сыну своему, князю Василью: Митин починок, Малаховское, Костянтиновское, Жырошкины деревни, Островское, Орининьское, Копотеньское, Хвостовское, у города луг Великий за рекою. А из Юрьевских сел даю сыну своему, князю Василью: своего прикупа Красное село с Елезаровским, с Проватовым, да село Василевское в Ростове.

А се даю сыну своему, князю Юрью, Звенигород со всеми волостми, и с тамгою, и с мыты, и с бортью, и с селы, и сo всеми пошлинами. А волости Звенигородские: Скирменово с Белми, Тростна, Негуча, Сурожык, Замошъская слобода, Юрьева слобода, Руза городок, Ростовци, Кремична, Фоминьское, Угож, Суходол с Ыстею, с Истервою, Вышегород, Плеснь, Дмитриева слободка. А из Московских сел даю сыну своему, князю Юрью: село Михалевское, да Домантовское, да луг Ходыньский. А из Юрьевских сел ему: прикупа моего село {34} Кузмыдемъяньское, да Красного села починок за Везкою придал есм к Кузмыдемъяньскому, да село Богородицьское в Ростове.

А се даю сыну своему, князю Аньдрею, Можаеск со всеми волостми, и с тамгою, и с мыты, и с бортью, и с селы, и со всеми пошлинами, и с отьездными волостми. А волости Можаиские: Исмея, Числов, Боянь, Берестов, Поротва, Колоча, Тушков, Вышнее, Глиньское, Пневичи с Загорьем, Болонеск. А Коржань да Моишин холм придал есмь к Можаиску. А се волости отъездные: Верея, Рудь, Гордошевичи, Гремичи, Заберега, Сушов, да село Репиньское, да Ивановское Васильевича в Гремичах. А Колуга и Роща сыну же моему, князю Андрею. И чтo вытягал боярин мой Федор Андреевич на обчем рете Тов и Медынь у смолнян, а то сыну же моему, князю Андрею. А из Московских сел ему: Напрудьское село да Луциньское на Яузе с мелницею, Деуниньское, Хвостовьское в Перемышле, да луг Боровский, а другии противу Воскресенья. А из Юрьевских сел ему Олексиньское село на Пекше.

А се даю сыну своему, князю Петру, Дмитров со всеми волостми, и с селы, и со всеми пошлинами, и с тамгою, и с мыты, и с бортью. А се Дмитровские волости: Вышегород, Берендеева слобода, Лутосна с отъездцем, Инобаш. А из Московских волостий князю Петру: Мушкова гора, Ижво, Раменка, слободка княжа Иванова, Вори, Корзенево, Рогож, Загарье, Вохна, Селна, Гуслеця, Шерна городок. А из Московских сел князю Петру: Новое село, Сулишин погост. А из Юрьевских сел ему прикупа моего село Богородицьское на Богоне.

А се даю сыну своему, князю Ивану: Раменеице с бортники и что к нему потягло, да Зверковское село с Сохоньским починком, чтo отошло ото князя от Володимера. А Сохна сыну же моему, князю Ивану. А в том уделе волен сын мой, князь Иван, который брат до него будет добр, тому даст.

А се благословляю сына своего, князя Василья, своею отчиною, великим княженьем.

А сына своего благословляю, князя Юрья, своего деда куплею, Галичем, со всеми волостми, и с селы, и со всеми пошлинами, и с теми селы, которые тягли к Костроме, Микульское и Борисовское.

А сына своего, князя Андрея, благословляю куплею же деда своего, Белымозером, со всеми волостми, и Вольским с Шаготью, и Милолюбский ез, и с слободками, что были детий моих.

А сына своего, князя Петра, благословляю куплею же своего деда, Углечим полем, и что к нему потягло, да Тошною и Сямою.

А се даю своей княгине из великого княженья у сына у своего, у князя у Василья, из Переяславля Юлку, а из Костромы Иледам с Комелою, а у князя у Юрья из Галича Соль, у князя у Андрея из Белаозеря Вольское с Шаготью и Милолюбский ез. А из Володимерских сел княгине моей Ондреевьское село, а из Переяславских сел Доброе село, и что к ним потягло. А из удела сына своего, княжа Васильева: Канев, Песочну, а из сел Малиньское село, Лысцево. А из княжа удела из Юрьева: Юрьева слобода, Суходол с Ыетею, с Ыстервою, да село Ондреевское, да Каменьское. А изo княжа удела из Андреева: Верея, да Числов, да село Луциньское на Яузе с мелницею. А из княжа удела из Петрова: Ижво да Сяма. А что есм дал своей княгине из удела сына своего, княжа Васильева и изо княжа из Юрьева, изо княжа из Андреева, изо княжа из Петрова, волости и села, а что Бог розмыслит о моей княгине, и те волости и села во чьем удел, то тому и есть.

{35}

А се даю своей княгине: свой примысл Скирменовскую слободку с Шепковым, Смоляные с Митяевским починком и с бортью, с Вышегородскими бортники, Кропивну с бортники с Кропивеньскими и с Исменьскими, и с Гордошевскими, и с Рудьскими, Желескова слободка с бортью, с Ывановым селом с Хороброва, Исконьская слободка, Кузовская слободка, и что княгини моее прикуп, и что к ней потянуло, тo моей княгине. А по которая места слободьские волостели судили те слободы при мне, и княгини моее волостели судят по та же места, как было при мне. А что княгини моее купля Лохно, то ее и есть. А на Коломне мой примысл Самоилецев починок с деревнями, Савельевский починок, Микульское село, Бабышево, Ослебятевское, а то княгини моей. А что ее село Репеньское и прикуп, то ее и есть. А из Московских сел даю своей княгине: Семциньское село с Ходыньскою мелницею, да Остафьевское село, да Илмовьское. А из Юрьевских сел даю ей: куплю свою Петровское село, да Фроловское, да Елох. А Холхол и Заячков, то моей княгине. А что ми дала княгини Федосья Суду на Белеозере, да Колашну, и Слободку, и что благословила княгиню мою Городком да Волочком, та места ведает княгиня Федосья до своего живота, а по ее животе то княгине моей. А теми своими примыслы всеми благословляю княгиню свою, а в тех примыслех волна моя княгини, сыну ли которому даст, по души ли даст. А дети мои в то не вступаются.

А которые деревни отоимал был князь Володимер от Лыткиньского села княгини моее к Берендееве слободе, а те деревни потянут к Лыткиньскому селу моее княгини.

А по грехом, которого сына моего Бог отъимет, и княгини моя поделит того уделом сынов моих. Которому что даст, тo тому и есть, а дети мои из ее воли не вымутся.

А даст ми Бог сына, и княгини моя поделит его, возмя по части у болшие его братьи.

А у которого сына моего убудет отчины, чем есм его благословил, и княгини моя поделит сынов моих из их уделов. А вы, дети мои, матери слушайте.

А по грехом, отъимет Бог сына моего, князя Василья, а хто будет под тем сын мой, ино тому сыну моему княж Васильев удел, а того уделом поделит их моя княгини. А вы, дети мои, слушайте своее матери, что кому даст, то тому и есть.

А коли детем моим взяти дань на своей отчине, чем есм их благословил, и сын мой, князь Василей, возмет с своего удела с Коломны и со всех Коломеньских волостий триста руб. и сорок и два руб., и княгини моя даст ему в то серебро с Песочны 50 руб. без 3-х, а с Канева дватцять руб. и два руб. А князь Юрьи возмет с Звенигорода и сo всех с Звенигородских волостий двесте руб. и семдесят руб. и два руб., и княгини моя даст ему в то серебро с Юрьевы слободы пятьдесят руб., а с Суходола полпятадесять руб., а с Смоляных 9 руб., а с Скирменовские слободки 9 руб. А князь Андрей возмет с Можаиска и со всех волостий Можаиских сто руб. и семдесят руб. без трех, а с отъездных мест семдесят руб. без дву, и княгини моя даст ему в то серебро дватцять руб. и полтретья руб. с Вереи, а с Числова полосма руб., а с Заячкова дватцять руб. и два, с Холхла десять руб., с Желесковы 9 руб., с Исконьские слободки {36} полсема руб., с Кропивны полсема руб. А князь Петр возмет с своего удела сто руб. и одиннатцять, и княгини моя даст ему в то серебро с Ижва тритцять руб. А князь Иван даст князю Василью с Сохны пять руб., а с Раменеиця даст князю Петру пять руб. А то возмут в тысячю руб., а будет бoле или менши, ино по тому розочту.

А переменит Бог Орду, дети мои не имут давати выхода в Орду, и который сын мой возмет дань на своем уделе, то тому и есть. А что есм подавал своей княгине волости и села из уделов детий своих, и свой примысл, и слободы, и села, и Холхол, и Заячков, а с тех волостий, и с слобод, и с сел что возмет княгини моя, то ей и есть. А дети мои в то не вступаются.

А из тех волостий, и слобод, и сел, что есм вымал у детий своих из уделов, а подавал княгине своей, а кому будет жалоба сиротам на волостели, и тем людем учинит исправу княгини моя. А дети мои в то не вступаются.

А что есм дал сыну своему, князю Андрею, Заберегу, за тo дети мои вси дают оброк святому Спасу пятьнатцять руб. на год на Спасов день.

А се благословляю детий своих. Сыну моему старишему, князю Василью: икона Парамшина дела, чепь золота, что ми дала княгини Василиса, пояс золот велики с каменьем без ремени, пояс золот с ременем Макарова дела, бармы, шапка золота.

А сыну моему, князю Юрью: пояс золот новый с каменьем с жомчюгом без ремени, пояс золот Шышкина дела, вотола сажена.

А сыну моему, князю Андрею: снасть золота, пояс золот старый новгородский.

А сыну моему, князю Петру: пояс золот с каменьем пегий, пояс золот с калитою да с тузлуки, да наплечки, да алам.

А сыну моему, князю Ивану: пояс золот татаур, да два ковша золоты по две гривенки.

А что ся останет золото, или серебро, или иное что но есть, то все моей княгине.

А что ся останет стад моих, тем моя княгини поделится с моими детми по частем.

А хто будет моих казначеев, или хтo будет моих дьяков прибыток мой от мене ведал, или посельских, или тиунов, или хто женился у тех, те все не надобе моей княгине и моим детем.

А приказал есм свои дети своей княгине. А вы, дети мои, слушайте своее матери во всем, из ее воли не выступайтеся ни в чем. А который сын мой не имет слушати свое матери, а будет не в ее воли, на том не будет моего благословенья.

А дети мои молодшая, братья княжы Васильевы, чтите и слушайте своего брата старишего, князя Василья, в мое место, своего отця. А сын мой, князь Василий, держит своего брата, князя Юрья, и свою братью молодшюю в братьстве, без обиды.

А хто моих бояр имет служити моей княгине, тех бояр, дети мои, блюдите с одиного.

А хто сю грамоту мою порушит, судит ему Бог, а не будет на нем милости Божий, ни моего благословенья ни в сии век, ни в будущий.

А писал есм сю грамоту перед своими отци: перед игуменом перед Сергием, перед игуменом перед Савастьяном.

А тутo были бояре наши: Дмитрий Михайлович, Тимофей Васильевич, {37} Иван Родивонович, Семен Васильевич, Иван Федорович, Олександр Андреевич, Федор Андреевич, Федор Андреевич, Иван Федорович, Иван Андреевич.

А писал Внук.

На лицевой стороне грамоты привешена серебряная позолоченая печать великого князя Дмитрия Ивановича.

Основание для датировки: грамота написана после 13 апреля 1389 г., когда уехал из Москвы митрополит Пимен, и до 16 мая 1389 г., когда у Дмитрия Ивановича родился сын Константин (ПСРЛ, т. VIII, стр. 32).

 

Духовная грамота (вторая)
великого князя Василия I Дмитриевича

Около июля 1417 г.

 

{57}

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа, пo благословленью отца нашего Фотия, митрополита киевскаго и всия Руси, се яз, грешный худый раб Божий Василей, при своем здоровье, пишю грамоту душевную. Даю ряд своему сыну, князю Василью, и своей княгине.

Приказываю своего сына, князя Василья, своей княгине. А ты, сын {58} мой, князь Василей, чти матерь свою и слушай своие матери в мое место, своего отца.

А благословляю своего сына, князя Василья, своею вотчиною, чем мя благословил отець мой, третью Москвы и с путми, своими жеребьи, и Добрятинским селом и с бортью, и Васильцевым стом, и третью численых людей, и Коломною с волостьми и с путьми. А с сел даю сыну своему, князю Василью: на Москве село Островьское, и с Орининским, и с Костянтиновским, да село Малаховское, да Жирошкины деревни со всем, што к тем селом потягло, да Копотенское село, да селце у города у Москвы над Великим прудом, да Хвостовское селце, да луг Великий у гoрода у Москвы за рекою, да Ходынскую мелницю, да двор в городе на Москве Фоминский Ивановича у Боровицьских ворот, да другий двор, што был за Михаилом за Вяжем, да новой двор за городом у святого Володимера. Да даю сыну своему, князю Василью, свой примысл в Юрьеве, село Петровское, Олексинское.

А княгине своей даю волости Коломенские: Песочну да Брашеву и с селцем и с Гвоздною, и с Ыванем, да Усть-Мерску, да Гжелю, и с путьми, и с селы с своими, што в тех волостех ни есть. А ис Коломенских сел даю княгине своей: села Малинские, што были за моею матерью, да село Ивановское и с Чюхистовым, да Окуловское, да Захаровское со всем, што к ним потягло, да село Репенское, што ей дала мати моя. А што ее прикуп и примысл, а то ее и есть. А княгине же своей даю прадеда своего примысл в Бежицьском Версе Кистьму да села Онтоновьские, да в Ростове Василевское, да свой примысл Троецскую слободку на Волзе, да Белеутовские села на Волоце и в Юрьеве слободе, да треть тамги московские и всех пошлин в городе на Москве, свoй жеребей. А ис сел из Московских даю своей княгине: Митин починок со всем, што к нему потягло, да Семцинское село и с Самсоновым лугом, со всем, как было за моею матерью, да сельце Федоровьское Свиблово на Яузе и с мелницею, да Крилатьское село, што было за татаром, а княгини моя даст с того села чернице Софье пятьдесят рублев долгу ее. А што покупила на Москве и што ее примысл, то ее и есть. А княгине же своей даю отца своего примысл, слободку на Гуси, да в Юрьеве Красное село, и с Праватовом, и с Елезаровским, да свой примысл в Юрьеве же, село Фроловское, да Елох, да село Богородицьское. А што ее прикуп и примысл, а то ее и есть. Да свой же примысл даю ей на Белеозере слободка, што была княжа Васильева Семеновича, да на Вологде Ухтюшка, да Брюховская слободка, да Федоровские села Свибловы, да свой примысл и прикуп на Вологде и на Тошне. А што ее прикуп и примысл, а то ее и есть. Да на Устюзе даю ей Федоровские деревни Свибловы, да Ивановские Головина, да Тутолминские, штo прикупил мой поселский Григорей Горбищев, што мой примысл.

А сына своего, князя Василья, благословляю своею вотчиною, великим княженьем, чем мя благословил мой отець.

А княгине моей ис Костромы Иледам, и с Обнорою, и с Комелою, и с Волочком, да Нерехта, и с варницами, и с бортники, и с бобровники, и со Княгининьским селом. А ис Переяславля княгине же моей Юлка так же со всеми людми, которого пути в ней люди ни будут, да Доброе село. А из Володимеря Ондреевское село. А Тошну оже выменит сын мой, князь Василей, у княжих детей у Володимеровых, по докончалной нашей грамоте с их отцем, ино Тошня княгине же моей.

{59}

А оже ми даст Бог Новгород Нижний, и яз и Новымгородом Нижним благословляю сына своего, князя Василья, со всем. А сына же своего, князя Василья, благословляю своим же примыслом Муромом со всем, штo к нему потягло.

А из Новагорода княгине моей половина пошлин моих всех. А што есм ей подавал села в Новегороде, или што ее примысл, а то ее и есть. Да Соколское село со всем ей же, да Кержанець со всем княгине же моей. А из Мурома княгине же моей Селце да Шатур.

А те волости, и села, што есмь подавал своей княгине, послав сын мой да моя княгини, опишют да положат на них дань по людем, по силе, и княгини моя даст с тех волостей и с сел дань по розочту и ям, што ся коли им имет. А переменит Бог Орду, и княгини моя емлет себе ту дань, а сыну моему, князю Василью, не вступатися. А волостели свои, и тиуни, и доводщики судит княгини моя сама. А сыну моему, князю Василью, в ее волости и в села не всылати ни по што. А те волости и села княгине моей до ее живота, а по ее животе ино сыну моему, князю Василью, опроче Гжели, да Семциньского села, да ее прикупа. А во Гжеле, да в Семцинском селе, да в своем примысле вольна княгини мoя, кому хочет дати, тому даст. А хто имет служити у моие княгини бояр, и сын мой, князь Василей, тех бояр блюдет.

А благословляю сына своего, князя Василья, страстьми болшими, да крест честный животворящий патреяршь Филофеевский. А сына же своего благословляю, даю ему икону Парамшина дела, да чепь хрестьчатую, што мя благословил отець мой, да шапку золотую, да бармы, да пояс золот с каменьем, што ми дал отець мой, да другий пояс мои на чепех с каменьем, да третий пояс ему же на синем ремени. А ис судов даю сыну своему, князю Василью, коропку сердоничную, да ковшь золот княжь Семеновский, да судно окованое золотом, што ми дала мати моя, да каменное судно болшее, што ми от великого князя от Витовта привезл князь Семен, да кубок хрусталной, што ми король прислал.

А стада кобыльи моей княгине с моим сыном наполы.

А опроче того, што ни есть у мене, тo все моей княгине.

А холопи, которые есм подавал своей княгине при своем животе, те ей и есть. Да даст моя княгини моим дчерем из моих холопов по пяти семей, а опроче того вси холопи мои на слободу и с женами и с детми.

А приказываю своего сына, князя Василья, и свою княгиню, и свои дети своему брату и тистю, великому князю Витовту, как ми рекл, на Бозе да на нем, как ся имет печаловати, и своей братье молодшей, князю Ондрею Дмитреевичю, и князю Петру Дмитреевичю, и князю Костянтину Дмитреевичю, и князю Семену Володимеровичю, и князю Яраславу Володимеровичю, и их братье по их докончанью, как ми рекли.

А у сее грамоты были мои бояре: князь Юрьи Патрекеевич, Иван Дмитреевич, Михайло Ондреевич, Иван Федорович, Федор Иванович.

А грамоту писал мой дьяк Тимофей Ачкасов.

А ктo сю мою грамоту порушит, судит ему Бог, а не буди на нем моего благословенья в сий век, ни в будущий.

Внизу подпись на греческом языке митрополита Фотия.

На лицевой стороне грамоты были привешены пять печатей, из которых сохранились три черновосковые печати: князя Андрея Дмитриевича, князя Петра Дмитриевича и князя Константина Дмитриевича.

Основание для датировки: грамота, по-видимому, написана в связи со смертью старшего сына Василия Дмитриевича – Ивана (ПСРЛ, т. VIII, стр. 88).

Духовная грамота
великого князя Василия II Васильевича

3 мая 1461 г. – 27 марта 1462 г.

{193}

 

Основной текст

Во имя святыя и живоначалные Троици, Отца и Сына и Святаго Духа, и пo благословленью отца нашего Феодосиа, митрополита всея Руси, се яз, многогрешный худый раб Божий Василий, при своем животе, в своем смысле, пишу сю грамоту душевную. Даю ряд своим детям и своей княгине.

{194}

Приказываю свои дети своей княгине. А вы, мои дети, живите заодин, а матери своей слушайте во всем, в мое место, своего отца.

А сына своего старейшего Ивана благословляю своею отчиною, великим княженьем. А даю ему треть в Москве и с путми, с моими жеребьи, чем мя благословил отец мой, и Добрятинским селом с бортью, и Василцовым стом, и числеными людми, и ординци, и Коломною с волостьми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами, Володимерем с волостми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами, Переяславлем с волостми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами, Кострома с волостьми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами, Галич с волостьми, и с путми, и с селы, и с Солью, и со всеми пошлинами, Устюг с волостьми, и с путми, и с селы, и сo всеми пошлинами. Да даю своему сыну Ивану землю Вятьскую. Да даю ему Суздаль с волостьми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами, да Новгород Нижний со всеми пошлинами, и с волостьми, и с путми, и с селы, Муромом с волостьми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами, Юрьевом, и с Великою Солью, и со всеми пошлинами. Да даю своему сыну Ивану Боровеск со всеми волостьми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами, как было за князем за Васильем, и Суходол с-Ыстьею, и с-Ыстервою, и с Красным селом, да Колугу, и с Олексиным, и с волостми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами, как было за князем за Иваном за можайским. А из Московских сел даю своему сыну Ивану село Островское, и с Орининским, и с Костянтиновским, и с Молаховским, и с деревнями, и что к тем селом потягло, да село Красное над Великим прудом у города, и с дворы с городскими, что к нему потягло, да луг болшей, у города по реце по Москве.

А сына своего Юрья благословляю третью в Москве княжею Володимеровскою, с сыном свoим с Ондреем по половинам, а держати по годом. Да Юрью же сыну придаю год в Москве княжь Костянтиновской Дмитреевича. Да сыну же своему Юрью даю Дмитров со всеми волостьми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами, и с Замосковскими волостьми, и со всем с тем, как было за князем за Петром. Да ему же даю Юлку и с Юлотцькими бортники, и что к Юлке потягло, да Серебожь, да Бускутово, да Рожественое, и со всем с тем, что к тем волостем потягло. Да даю сыну же своему Юрью Можаеск с волостьми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами, и с Медынью, и что к Медыни потягло, да Серпохов, да Хотунь сo всеми пошлинами. А чем его благословила моя мати, великая княгини Софья, его баба, и в душевной ему в своей написала, Семчинским селцом у Москвы, и с дворы с городскими, и с Самсоновым лугом, да Кжелею, да и своим прикупом селцом Воробьевским, и с Семеновским, и с деревнями, да на Похре селом Мячковым, и с Фаустовским, и с Лодыгиным, и с Федоровым Левонтьева, и с Тяжыным, и с рыболовлими деревнями, а из Коломеньских сел Велина, Кривцово, Бронниче, Чевырево, Марчюково, да Рожек, да починок у Щелина озера, а из Юрьевских сел Турабьевские села все, да Кучка, да Деревенка, да Шадрино, ино то его и есть. Да к тем селом к Турабьевским придал есмь ему свое село Шипиловское со всем. А на Костроме дала ему его баба село Качаловское, да Ушаковское, да Святое село, а на Вологде Масленские села, да Янгосарские, да Говоровские села, и что к ним потягло, ино то его и есть. А восхочет мой сын Иван у своего брата у Юрья выменити Коломеньские села, и сын мой {195} Юрьи те села ему променит, а Иван сын выменит у своего брата те села, а егo не изобидит.

А сына своего Ондрея благословляю, даю ему с старешим его братом с Юрьем треть в Москве княжу Володимерову по половинам а держали по годом. Да даю ему Углече со всеми волостьми, и с путми и с селы, и со всеми пошлинами, и с Устюжною, и с Рожаловым и с Велетовым, и с Кистьмою, и со всем с тем, как было за князем за Дмитреем за Шемякою. Да даю ему Бежытцки Верх, и с волостьми и с путми, и с селы и со всеми пошлинами, да Звенигород с волостми и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами, а у Москвы село Сущевъское и с дворы с городскими, что к нему потягли. А чем его благословила баба его Вышелесом, ино то его и есть.

А сына своего Бориса благословляю в Москве столом княжим Ивановым можайского, да в городе на посаде дворы около святого Егорья, каменые церкви, Марьиньские Федоровы. Да даю ему Ржеву с волостьми, и с путми, и с селы, и с бортью, и сo всеми пошлинами. Да даю ему Волок с волостьми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами, да Рузу с волостьми, и с путми, и с селы, и с пошлинами. А что его благословила моя мати, великая княгини Софья, а его баба, на Волоце Белеутовскими селы, Спасским селом и с деревнями, да на Издетемле Окорокавскими селы, ино то ему и есть. А что ему дала Марья Федорова Голтяева на Коломне села Проскурниковские да Веденьские и с деревнями, и на Городне деревня и на Москве за Похрою Розсудовские села, Зверевское, и Борановское, и иные селца, и с деревнями, и с пустошми, и в Володимере Симизинские села, и Лазарьское, и Котязино, и что к тем селом потягло, как было за Марьею, да у города у Володимеря Евнутьевское село, да на Костроме на Волзе Нижняя слобода со всеми деревнями, да Базеевское, да Мануиловское и с деревнями, да на Вологде Турандаевское, да Понизовное, да Кобылинские села, да Горка, да на Шоме деревни, да у Москвы село Шарапово с деревнями, да Лошаково с деревнями, да луг на реце на Москве под Крутицею, да в Берендееве село Ростовцовское с деревнями, да в Кинеле Суровцово, да Тимофеевское, да Микульское, ино тo его и есть. Да что ему дала Марья же двор свой внутри города на Москве, ино то его и есть.

А сына своего Андрея Меншого благословляю в Москве годом княжим Петровым Дмитреевича, да у Москвы село Таниньское со всем, да Ясеневское со всем, да Раменеицо со всем. Да даю ему Вологду, и с Кубеною, и с Заозерьем, со всем, и что к Вологде, и к Кубене, и к Заозерью потягло, и с пошлинами, да Иледам с Обнорою, и с Комелою, и с Волочком, да Авнегу, да Шиленгу, да Пельшму, да Бохтюгу, да Ухтюшку, да Сяму, и Отводное с Перфушковскими селы, да Тошну, да Янгосар, и со всем, что к тем волостем потягло.

А княгине своей даю Ростов и со всем, что к нему потягло, и с селы своими, до ее живота. А князи ростовские что ведали при мне, при великом князи, ини по тому и держат и при моей княгине, а княгини моя у них в то не вступается. А возмет Бог мою княгиню, и княгини моя даст Ростов моему сыну Юрью, а oн держит по тому же, как держала его мати, что князи ведали свое, ине по тому ж держат. А что ее купля городок Романов княжо Михайлово Деева, и княжых Лвовых детей, и княже Давыдово {196} Засекина, и Усть-Шокстны, что собе купила у князя у Семена и у князя у Василья у Шохонских, ино то ее и есть, в то ся дети мои у нее не вступают. А что были волости Заволские и по реце по Шокстне, княжы Ивановы можайского, и села его и езы, и те есмь все волости, и села, и деревни тех сел, и езы дал есмь своей княгине, и с Петровскими селы Костянтиновича, да Усть-Углы со всем и сь езы. Да даю своей княгине Нерехту с варницами и со всеми пошлинами. А из Московских сел даю своей княгине Напрудское у города, и с дворы с городскими, что к нему потягло, да мелницю Ходыньскую с лугом с Ходынским, да опосле княгинина живота Василисина, Ногатиньское моей княгини, и с дворы, и со всем, что к нему потягло, да Новинки. Да даю своей княгине Озерецьские села и с деревнями, да Михалевское и с деревнями, да Олешню и с деревнями. А чтo есмь у своее княгини взял село Селивановское в Медушах да дал к святой Троице, и яз в то место даю своей княгине села свои Лужские и Павшинское, да деревни Петровские Костянтинова на Истре. А из удела сына своего Иванова, из Коломны, даю своей княгине волостей Городок, Брашову, и с сельцом и с Гвоздною и с-Ыванем, да Усть-Мерску, да Песочну, да Малинские села. Да даю своей княгине село Серкизовское и с Мезынкою, и со всеми селци и с деревнями, да село Высокое и с деревнями и с бортью, да село Шкинь и с деревнями, и с Федоровским селцом Степанова сына, и с Свербеевским, с куплею своею, да село Лысцовское и с деревнями, да Бабышово у города у Коломны, что ей дала моя мати, великая княгини, и с дворы с городскими, что к нему потягло, да село Чюхистово, что ей дал Михайло Федорович Сабуров, со всем, что к нему потягло. А в Переславле даю своей княгине село Рюминское с дворы с городскими, да Маринину слободу, да село Доброе и с дворы с городскими, которые дворы тянули к путнику. А в Юрьеве даю своей княгине село Фроловское с Елхом, да Красное село, да Курчево, да Елци, да Варварино, да Кузмедемьянское, да Голенищово, да Добрыньское, да Волъстиново, да Сорогошино, да Петровские Костянтинова, Матфеищово, да Ворогово, и с иными селци. А в Суздале даю своей княгине Шокшов да Давыдовское. А на Костроме даю ей Михайловские села Даниловы со всем, что к ним потяглo. А что ей дал Михайло Сабуров Колдомские села, ино то ее и есть. А на Устюзе даю своей княгине к ее купле к Левонтьевскому, да к Пятницскому, да к Вондокурье свои села, село Мошемское и с деревнями и с присельи, да Дымкову сторону и с деревнями и с присельи. А у сына своего у Ондрея у Болшого из удела даю своей княгине Елду, да Кадку, да Василково с деревнями. А у сына своего у Бориса из удела даю своей княгине Издетемлю, да Июдину слободу, да Ядрово, да во Ржеве село Ондреевское. А у сына своего у Андрея у Меншово даю своей княгине из его удела Иледам с Комелою и с Обнорою. А возмет Бог мою княгиню, а у которого сына в уделе волости и села, что есмь ей подавал, ино тому то и есть, опроче ее купель. А что ее купли, Романов городок, и Шокстна, и иные волости и села, в которых городех ни буди, в том воля моя княгини, опосле своего живота которому своему сыну восхочет дати, ина тому даст.

А чтo моя тамга московская, и яз даю своему сыну Ивану треть тамги и со всеми пошлинами, а другую треть, княжу Володимерову, {197} сыну своему Юрью да Ондрею Болшому по половинам, а третью треть даю сыну своему Борису да Ондрею Меншому по половинам. А ис тех изо всех трех третей дал есмь своей княгине половину тамги и всех пошлин до ее живота, а по ее животе ина отдаст им их жеребьи по сей духовной грамоте, как им написано.

Да даю своей княгине из Новагорода из Нижнего половину пошлин своих всех, как было за моею матерью, за великою княгинею, да и села, которые были за моею матерью, за великою княгинею, и со всеми пошлинами, и что к ним потягло, и с Соколовским селом, и с Керженцом. А из Мурома даю своей княгине селцо Муромское да Шатур, и в то дети мои не вступаются.

А как пoчнут дети мои жити по своим уделом, и моя княгини, и мой сын Иван, и мой сын Юрьи, и мои дети пошлют писцев, да уделы свои писци их опишут по крестному целованью, да по тому письму и обложат по сохам и по людем, да по тому окладу моя княгини и мои дети и в выход учнут давати сыну моему Ивану с своих уделов. А переменит Бог Орду, и моя княгини и мои дети возмут дань собе с своих уделов, а сын мой Иван в то не вступается.

А где есмь ни подавал своей княгине волости и села в уделех детей своих, во чьем ни буди, и те волости и села данью и судом потянут к моей княгине, а дети мои в то не вступаются. А волостелей своих, и поселских, и тиунов, и ключников, и доводшиков судит моя княгини.

А которые есмь детем свои села подавал во чьем уделе ни буди, ино того и суд над теми селы, кому дано.

А кoму буду давал своим князем, и бояром, и детем боярьским свои села в жалованье, или хотя и в куплю кому дал, ино те мои села моим детем, во чьем уделе будет, ино тому то и есть.

А по грехом, у которого у моего сына вотчины отоимется, и княгини моя уимет у своих сынов изь их уделов, да тому вотчину исполнит, а дети мои из ее воли не вымутся.

А сына своего Ивана благословляю крест Петров чюдотворцов, да крест золот Парамшиньской, да шапка, да бармы, да сердоличная коробка, да пояс золот болшой с каменьем.

А сына своего Юрья благословляю икона Филафеевская да крест золот, что мя благословила моя мати, великая княгини, да пояс золот на червьчате ремени.

А сына своего Андрея Болшово - крест золот, княж Дмитреевской Меншего, с чепечкою.

А сына своего Бориса благословляю крест золот, что мя благословила моя мати, великая княгини, коли есмь шoл к своей отчине, к Великому Новугороду.

А сына своего Андрея Меншого благословляю икона золота на изумруте.

А приказываю свою княгиню, и своего сына Ивана, и Юрья, и свои меншие дети брату своему, королю польскому и великому князю литовскому Казимиру, по докончалной нашей грамоте, на бозе и на нем, на моем брате, как ся учнет печаловати моею княгинею, и моим сыном Иваном, и моими детми.

А дети свои приказал есмь своей княгине. А вы, дети мои, слушайте своее матери во всем, и из ее воли не выступайте ни в чем. А который сын мой не имет слушати своее матери, а будет не в ее воле, на том не буди моего благословленья.

{198}

А вы, дети мои, чтите и слушайте своего брата старейшого Ивана в мое место, своего отца. А сын мой Иван держит своего брата Юрья и свою братью меншую в братстве, без обиды.

А хто моих бояр имет служити моей княгине, а живут в уделех детей моих, и тех бояр дети мoи блюдут с одинова.

А хто будет моих казначеев, или хто моих дьяков прибыток мой от мене ведали, или поселских, или тиунов, или хто женился у тех, ино те все не надобны моей княгине и моим детем.

А хто сю мою грамоту переступит, ино по Еуангильскому словеси, хто преслушается отца и матери, и заповеди их не хранит, смертью да умрет.

А у духовные сидели: отец мой духовный, архимандрит спасьский Трифон, да симановский архимандрит Афонасей, да мои бояре, князь Иван Юрьевич, да Иван Иванович, да Василей Иванович, да Федор Васильевич.

А грамоту сю писал дьяк мoй Василей Беда.

Внизу подпись: Смиреный Феодосий, архиепископ всея Русии.

На лицевой стороне грамоты следы от прикрепления двух печатей: великого князя Василия Васильевича и митрополита Феодосия.

Приписная грамота к духовной великого князя Василия Васильевича

Во имя святыя и живоначалныя Троици, Отца и Сына и Святаго Духа, и по благословленью отца нашего Феодосиа, митрополита всея Руси, се яз, многогрешный худый раб Божей Василей, в своем смысле пишу сию душевную приписную грамоту, что есмь писал болшую свою душевную грамоту, дая ряд своей княгине и своим детем. И чего есмь в ту свою душевную грамоту не вписал, и яз в сю грамоту в приписную написал.

Даю своей княгине село свое Коломеньское, и с деревнями, и чтo к нему потягло, да село Дьяковское, что собе выменила у княгини у Василисы, со всем, да селцо Хвостовское у города у Москвы, с дворы с городскими, что к нему потягло, да луг княж Юрьевской Дмитреевича противу моего двора, и с Юрьевским лугом казначеевым, что ей дал Михайло Сабуров. Да что есмь писал в болшой в своей грамоте княгине своей Маринину слободу, а о дву станех, о Ортемьевском селе с деревнями да о бортницех и о бобровникех с числяки, не описано, и яз и те два стану даю княгине своей к Маринине слободе. Да даю своей княгине в Переславле Городище с деревнями с Волнинскими, да Бармазово с деревнями, да в Муроме даю ей Почап, и Заколпье, и Черсево, и что к нему потягло. Да на Коломне даю ей село Оксиньское с деревнями. Да что ми дала Настасья Федорова Андреевича село Мячково и с деревнями в куплю, а держати ей за собою до своего живота, да что ми дала дочи ее Орина Олексеева жена Игнатьевича свои села на реце на Москве в куплю же до своего живота, и те села Настасьины и Оринины опосле их живота моей княгине. А княгини моя пo моим по купчим грамотам отдаст им цену за те села по их душе, кому они прикажут опосле своего живота взяти. Да в Можаисце даю своей княгине село Чертановское с деревнями, и с дворы с городскими, да Белевици с деревнями, да Исмеиское село с деревнями, да мелницю под городом под Можайском на Москве на реце, что нарядил ей ее же поселской Васюк. А что {199} ми дала Анна Васильева жена Ивановича села свои Муромские и в Вотском Стародубе с озеры и со всеми уходы, и яз то даю своей же княгине. Да даю своей княгине села Долматовские Юрьева в Хотуньском, и в Ростунове, и в Перемышле, и с деревнями тех сел, и со всим, что к нам потягло, в тех селех волна, кому хочет, тому даст опосле своего живота.

А которые дети боярьские служат моей княгине, и слуги ее, и вси ее люди, холопи ее, и кому буду яз, князь велики, тем давал свои села, или моя княгини им давала свои села, или за кем будет их отчина или купля, и в тех в своих людех во всих волна моя княгини и в тех селех, а дети мои в тo не вступаются.

А что двор княж Ивановской можайского на Москве, и яз даю его сыну своему Ивану. А что двор княж Васильевской Ярославича, княж Володимеровской, за архангилом Михаилом, и яз даю его сыну своему Юрью. А что ему дала двор баба его у святого Ивана Предтечи, и яз тот двор даю своей княгине. А княж Дмитреевской двор Шемякин даю своему сыну Ондрею Болшому. А что дворы у святого Рожества, Петров, и Иванов, и Микитин Костянтиновичих, да за городом которые мои дворы, отчина моя и купля, примысл мой, и сады мои, и в тех дворех волна моя княгини, которым моим детем которое даст, ино то тому и есть.

А что дала моя мати, великая княгини, Федору Басенку на Коломне село свое Окуловское, да Репинское, а в душевной в своей описала так, что в тех селех волен яз, ее сын, ино те села опосле Басенкова живота моей же княгине.

А у сее грамоты у приписные сидели: отець же мoй духовны архимандрит Трифон да бояре мои, князь Иван Юрьевич да Федор Михайлович.

А грамоту писал дьяк мой Василей Беда.

Внизу подпись: Смирены Феодосий, архиепископ всея Русии.

На лицевой стороне грамоты провешены две черновосковые печати: великого князя Василия Васильевича и митрополита Феодосия.

Основание для датировки: 3 мая 1461 г. поставлен на митрополию митрополит Феодосий (ПСРЛ, т. IV, стр. 132, 148; т. V, стр. 273; т. VI, стр. 184; т. VIII, стр. 149; т. XII, стр. 114). 27 марта 1462 г. умер Василий Темный (ПСРЛ, т. IV, стр. 148; т. V, стр. 273; т. VI, стр. 185; т. VIII, стр. 150; т. XII, стр. 151).

 

Духовная грамота
великого князя Ивана III Васильевича

1504 г., ранее 16 июня.

 

{353}

Вo имя Святыя и живоначалныя Троица, Отца и Сына и Святаго Духа, и по благословению отца нашего Симона, митрополита всея Русии, се яз, многогрешный и худый раб божий Иван, при своем животе, в своем смысле, пишу сию грамоту душевную. Даю ряд своим сыном, сыну своему Василью и меншим своим детям, Юрью, Дмитрию, Семену, Андрею.

{354}

Приказываю детей своих менших, Юрья с братьею, сыну своему Василью, а их брату старейшему. А вы, дети мои, Юрий, Дмитрий, Семен, Андрей, держите моего сына Василья, а своего брата старейшего, в мое место, своего отца, и слушайте его во всем. А ты, сын мои Василий, держи свою братью молодшую, Юрья с братьею, во чти, без обиды.

Благословляю сына своего старейшего Василья своею отчиною, великими княжствы, чем мя благословил отец мой, и что ми дал бог. А даю ему город Москву с волостьми, и с путми, и с станы, и с селы, и с дворы с городскими со всеми, и с слободами, и с тамгою, и с пудом, и с померным, и с торги, и с лавками, и с дворы с гостиными, и со всеми пошлинами, и с Добрятинским селом, и с бортью, и с Василцовым стом, да числяки и ординцы. А мoи дети, Юрий, Дмитрий, Семен, Андрей, у моего сына у Василья, а у своего брата у старейшего, в числяки и в ординцы не вступаются ни во что, ни в земли их, ни в воды не вступаются, и не обидят их ничем.

Да ему ж даю селцо Семчинское, и с дворы с городскими, и с Самсоновым лугом, да село Воробьево, и с Володимеровским, и с Семеновским, и с Воронцовским, и с Кадашовым, и с деревнями, как было при мне. Да ему ж даю селцо Воронцовское на Яузе, где мой двор, и с дворы с городскими со всеми по обе стороны Яузы, и с мельницами, как было при мне, да монастырь Лыщыково и с дворы, да Ильинскую слободку, со всем, по тому, как есми выменил у Андронникова монастыря.

А сын мой Василий держит на Москве болшего своего наместника по старине и как было при мне, а другого своего наместника держит на Москве на княж Володимеровской трети Андреевича, что была дана братие моей, Юрью да Андрею.

А чтo которые мои дворы внутри города на Москве, и за городом на посадех, и сады мои все, и пустые мои места по посадом, то все сыну моему Василью. А что которые мои дворы внутри города на Москве и за городом за моими бояры, и за князми, и за детми боярскими, и за дворяны за моими, и за дворцовыми людми, и за конюхи, и за мастеры за моими, и те все дворы сыну же моему Василью. А у кого будут у бояр, и у князей, и у детей у боярских внутри города на Москве и за городом на посадех дворы их, отчины и купли, или кому буду дал на Mоскве внутри города и за городом по посадом на дворы грамоты свои жаловалные прочные, и сын мой Василий в те дворы у них не вступается.

Да что были к Дмитрову приданы волости Московские: Рогож, Воря, Корзенево, Шерна городок, Сулишин и с Новым селом, и яз те волости даю к Mоскве со всем по старине сыну своему Василью. Да ему ж даю волости Сурожык, да Лучинское, да Радонеж с волостьми, и с путми, и с селы, и сo всеми пошлинами, да треть Мушкову с мытом с Лопским.

Да даю ему город Коломну с волостьми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами, город Кошыру с Заречьем, что за рекою за Окою, Тешилов, и Рославль, и Венев, и Мстиславль, и иные места по Рязанской рубеж, и с волостьми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами, и с Елчем, и со всеми Елечскими месты, город Серпохов, да Хотунь, и с волостьми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами, город Торусу с Городцом, и с Ысканью, и с Мышегою, и с Колодною, и со княгининскою вотчиною Овдотьиною, город Мченеск {355} с волостьми, и с селы, и со всеми пошлинами, со всем, что к нему потягло.

Да ему ж даю город Воротынеск, и с Лагинском, и с Краишиным, и с ыными месты, со всем с тем, как был за Воротынскими. А что есми променил князю Михаилу Мезетцкому на его жеребей на Месческ в Стародубе Олексин, и он держит по меновной грамоте, а суд и дань сына моегo Васильево.

А князи новосилские, одоевские, и белевские, и с своими детьми и с своими вотчинами, и что к их вотчинам потягло, сыну же моему Василью к нашему великому княжству.

Да сыну же своему Василью даю город Боровеск с волостьми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами, и с Суходолом, и с Ыстьею, и с Ыстервою, и с Красным селом, и с Кременцом, и с Песочною с болшею, и с слободкою со Осны на Шане, что садил Василий Карамышев, город Ярославец с волостьми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами, со всем с тем, как был за князем Михаилом Андреевичем, город Медынь, и Радомль, и с Вешками по Угру, да на Шане слобода, что Товарков садил, по Угру ж, и с Песочною с меншею, и с слободами, что садили Андрей Картмазов, да Митя Загрязской, да Ивашко Гладкой. А что Филиповых детей Полтева села и деревни на сей стороне Угры, и те села и деревни со всем, что к ним потягло, к Медыни сыну же моему Василью.

Да ему ж даю город Можаеск с волостьми, и с путми, и с селы, и сo всеми пошлинами, и с Чягощъю, и с Турьевым, и с Ореховною, и с Могилном, и с Миченками, и с Шатешью, и с Сулидовым, и с Дмитровцом по обе стороны Угры, и с ыными месты, что к ним потягло, город Вязму, и Козлов с волостьми, и с селы, и со всеми пошлинами, со всем с тем, что к Вязме и к Козлову и ко всем Вяземским местом потягло, как было при мне.

Да сыну ж своему Василью даю город Дорогобуж с волостьми, и с селы, и со всеми пошлинами, со всем, что к нему потягло, да волости Дорогобужские Погорелая, Негомле, Хотомичи, Холм, Бятино, Прость, селцо Заопье, Водоса, Некрасова, Селечна, Кремена, Редынь, по реце по Уже устье, Косково, Рехты, Хомчичи, Вышково, Василево, Ескино село Климова, слободка владычня в Чертъкове, селцо Путятино с деревнями, Игумнова, Мстиславец, Ощытов, Жулин, Мошкова гора, Лучин городок, Великое поле, Лопатино, Копылеа и Ужыца, Ведрошь и Озерища, Серковы луки, со всем с тем, что к Дорогобужу и к тем волостем и селoм потягло, как было при мне.

Да сыну ж своему Василью даю город Переаславль с волостьми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами, и с Солью. Да что были к Дмитрову приданы волости Переаславльские Серебож, Рожественое, Бускутово, и яз те волости даю к Переяславлю с всем по старине сыну своему Василью.

Да ему ж даю город Володимерь с волостьми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами, и с Муромским селцом и с Шатуром, и с Колушкою, и с Вышелесом, и с Островом, город Юрьев с волостьми, и с путми, и с селы, и с Великою Солью, и со всеми пошлинами, город Суздаль с волостьми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами, да Солцу Малую обе половины, город Ростов с волостьми, и с путми и с селы, и со всеми пошлинами, и с Солью, город Ярославль с волостьми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами, и с Ухрою, и с селом с Петровским, и с деревнями, и слободку Охлябининскую и с мытoм, {356} и княж Васильевскую вотчину Щетинина Касть со всем, да Инопаж и с Селцом, и с езом, что на Волзе под Рыбною слободою противу Инопажа и Селца. А бояром и детем боярским ярославским с своими вотчинами и с куплями от моего сына от Василья не отъехати никому никуде. А хто отъедет, и земли их сыну моему, а служат ему, и он у них в их земли не вступается, ни у их жон, ни у их детей. Город Романов городок с волостьми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами.

Да сыну же своему Василью даю Усть-Шокстны по обе стороны погосты и с деревнями княж Васильевские и княж Семеновские Шохонских, и с езы, и с рыбною ловлею, и со всеми пошлинами, по тому, как было за моею матерью, за великою княгинею, да волости Заволжские по обе стороны реки Шокстны княж Ивановские Андреевича, и села, и деревни, что были за моею матерью, за великою княгинею, а волости Шохонские, Луковесь, Арбужовесь, Маткома, Веретея Болшаа, городок Княжычи, Песье село, Всесвятцкое, Волское и с Окишовским селом, и с Вонгуем, Патробал, Рунаи, и с Шагатью, и с слободками с Кештомою и с Шелшедамом, Белое село, Шыгораш и с ыными волостьми, и с селы, и с деревнями, и с езы, и с рыбнoю ловлею, и со всеми пошлинами, со всем с тем, как было за моею матерью, за великою княгинею, и с Петровскими Костянтиновича селы и с деревнями, и что были в Шокстне ж волости бабы моей, великие княгини Софьи, Усть-Углы да Веретеика Малая, и те волости и с езы, и с рыбною ловлею, и со всеми пошлинами сыну ж моему Василью.

Да сыну же своему Василью даю город Белоозеро с волостьми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами, со всем с тем, как было при мне, город Вологду с волостьми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами, да Заозерье, и с Кубеною, и с волостьми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами, город Устьюг и с волостьми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами, да Вычегду, и Вымь, и Удору, и Сысолу, и со всеми их месты, да в Заволотцкой земле Ростовщину, Пинега, и Кегрола, и Чякола, Пермъские, Мезень, Немъюга, Пильи горы, Пинешка, Выя, Тоима, Кирьи горы, Емъскаа гора на Вазе со всем и Онтонова перевара, Корболской остров, Шогогора, Керчела, Сура поганаа, Лавела, и с ыными месты, что к тем волостем потяглo, да Югру и Печеру со всем, да Пермь Великую со всем, да город Кострому, и с Плесом, и с Нерехтою, и с Ыледамом, и с волостьми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами, город Галич с волостьми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами, и с Солью, и с Унжею, и с Чюхломою, и со всем, что к Галичу, и к Унже, и к Чюхломе изстарины потягло, да Новгород Нижней с волостьми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами, и с мордвами, и с черемисою, что к Новугороду потягло. А которые села и деревни в Новегороде в Нижнем за моими князми, и за бояры, и за детьми за боярскими, за кем ни буди, и то все сыну же моему Василью.

Да ему ж даю город Муром с волостьми и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами, и с мордвами, и с черемисою, что к Мурому потягло, да Мещера с волостьми, и с селы, и со всем, что к ней потягло, и с Кошковым, да князи мордовские все, и с своими отчинами, сыну же моему Василью.

Да сыну же свoему Василью даю Вятцкую землю всю, городы, и волости, и со всем, что к ней потягло, и с арскими князми, как было при мне.

{357}

А что есми пожаловал князя Феодора Ивановича Белского, дал есми ему в вотчину город Лух, с волостьми, да волости Вичюгу, да Кинешму, да Чихачев, и князь Феодор и его дети служат сыну моему Василью, а ту свою вотчину держат по тому, как было при мне. А отъедет князь Феодор или его дети от моего сына от Василья к моим детем к меншим, или х кому ни буди, и та его вотчина Лух и с теми волостьми сыну моему Василью.

Да сына же своего Василья благословляю своею отчиною, великим княжеством Тферским, даю ему город Тферь и Городен с волостьми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами по тому, по каа места писал ко Тфери писец наш князь Феодор Алабыш, город Клин с волостьми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами, по тому, по каа места писал писец наш Петр Лобан Заболотцкой, опричь тoго, что есми променил своим братаничем, Борисовым детем Феодору да Ивану, от Тферские земли, Буигород, да Колпь, и в то сын мои Василей не вступается. А которые князи служебные в Московской земле и во Тферской земле, и те князи все служат сыну моему Василью, а вотчины свои держат по тому, как было при мне. А кто тех князей служебных от моего сына от Василья отъедет к моим детем к меншим, или х кому ни буди, и тех князей вотчины сыну моему Василью.

Да сына же своего Василья благословляю своею отчиною, великим княженьем Новогородским, даю ему Великий Hoвгород со всем, с пятью пятинами, с волостьми, и с погосты, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами, и с городы: Ивангород, Яма город, Копорья город, Орешок город, Ладога город, Деман город, Куръгород, Порхов город, Высокой город, Кошкин город, Руса город. А дал есми ему те городы все с волостьми, и с погосты, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами, да город Торжок с волостьми, и с путми, и с селы, и сo всеми пошлинами. Да в Новогородской ж земле даю ему город Холм, и Велилю, и Буец, и Лопастици, и с ыными месты, со всем, что к ним потягло, да город Луки Великие с волостьми, и с погосты, и со всеми пошлинами, да Лутцкие ж волости, Пуповичи, Вяз, Чяспла, Коротаи, Дубно, Комша, и с ыными месты, что к ним потягло, да Ржеву Пустую с волостьми, и с погосты, и со всеми пошлинами, до Корелскую землю всю, Корелской город с волостьми, и с погосты, и со всеми пошлинами, со всем с тем, что х Корелской земле потягло, и с Лопью с лешею, и с дикою Лопью. Да сыну же своему Василью даю Заволотцкую землю всю, Онего, и Каргополе, и все Поонежье, и Двину, и Вагу, и Кокшенгу, и Велской погост, и Колмогоры, и всю Двинскую и Заволотцкую землю.

Да сына же своего Василья благословляю своею отчиною, даю ему город Псков, и с городы, и с волостьми, и с селы, и всю землю Псковскую.

Да сыну же свoему Василью даю город Торопец с волостьми, и с погосты, и с селы, и со всеми пошлинами, со всем, что к нему потягло, да волости Данково, Любута, Дубна, Рожна, Тура, Биберево, Старцева, Нежелскаа, Велижскаа, Плавеетцкаа, Жыжетцкаа, Озерскаа, Казариновскаа. Да ему ж даю город Острее с волостми и со всем, что к нему потягло, а волости Березаи, Невле, Усваи, Ловцо, Веснеболого, со всем с тем, что к Торопцу, и к Острею, и к тем волостем потягло, как было при мне.

А что ми дал сестричич мой, князь Феодор Васильевич рязанской, свою отчину на Рязани в городе и на посаде свой жеребей, и Старую {358} Рязань, и Перевитебск с волостьми, и с путми, и с селы, и с бортью, и с тамгою, и со всеми пошлинами, по тому, как ся делил с своим братом, со князем с Иваном, и яз ту его вотчину, жеребей в городе на Рязани и на посаде, и Старую Рязань, и Перевитеск с волостьми, и с путми, и с селы, и с бортью, и с тамгою, и со всеми пошлинами, со всем по тому, как было за князем за Феодором, даю сыну своему Василью.

Да благословляю сына свoего Василья и детей своих менших, Юрья, Дмитрея, Семена, Андрея, в Москве годом княж Костянтиновским Дмитреевича, что был дан брату моему Юрью, да годом княжым Петровским Дмитреевича, что был дан брату моему Андрею Меншому, да годом княж Михаиловским Андреевича. А держит сын мой Василей и мои дети меншие, Юрьи с братьею, на тех годех на Москве своих наместников, переменяя пять лет по годом.

А что был дан брату моему Борису в Москве год княж Ивановской Андреевича, и тот год приходил брата моего Борисовым детем обема держати на Москве своего наместника на шостой год, и братанич мой Иван ту полгоду дал мне, и яз ту полгоду даю сыну своему Василью, и братанич мой Феодор с сыном с моим с Васильем тот шостой год держат по полугоду, сын мoй Василей держыт своего наместника полгоду, а братанич мой Феодор держыт своего наместника пол же году.

Да детем своим меньшим, Юрью с братьею, даю дворы внутри города у Рожества Христова, Петровской, да Ивановской, да Микитинской Костянтиновичев, да княж Александровской двор Оболенского, да Васильевской двор Сабурова, да княж Васильевской двор, да княж Феодоровской княж Васильевых детей Оболенского, да княж Ивановской двор Стригин, да Ивановской двор Борисова, да дву Иванов Володимеровых детей Семенова, да Иванов Михаилова сына Семенова, да Григорьевской двор Бабин, да Васильевской двор Тучков, да где мои портные мастеры живут, Ноздря, да Кузнецов, да Ушак, по Новую Улицу, что идет улица от площади к Фроловским воротом, a от площади по каа места колье бито, а дети мои, Юрьи с братьею, те места меж собя поделят поровну.

Да сыну свoему Юрью даю на Москве селцо Сущово с дворы с городцкими с посадными, а по котораа места дал есми ему те дворы городные, и яз ему дал список за свою печатью и за дьяка своего подписью. А из Московских сел даю ему село Лыткино с деревнями.

А сыну своему Дмитрею даю на Москве селцо Напрудцкое с дворы с городцкими с посадными, а по котораа места дал есми ему те дворы городные, и яз ему дал список за свою печатью и за дьяка своего подписью. А из Московских сел даю ему Озеретцкие села Старое да Новое с деревнями.

А сыну своему Семену даю на Москве селцо Луцинское, и с мелницею, и со псарнею, да слободку княж Васильевскую Ромодановского, а по котораа места дал есми ему ту слободку и селцо, и яз ему дал список за своею печатью и за дьяка своего подписью. А из Московских сел даю ему Розсудовские села за Похрою, Зверево да Бораново, с деревнями, чтo есми выменил у братних детей у Борисовых.

А сыну своему Андрею даю на Москве за рекою слободку Колычевскую да монастырь Рожество Пречистые на Голутвине, а по котораа места дал есми ему ту слободку и монастырь, и яз ему дал {359} список за своею печатью и за дьяка своего подписью. А из Mосковских сел даю ему село Ясенево, да село Сарыево, да Юдино с деревнями.

А из тамги из московские из всех пошлин сын мой Василей дает детем моим, а своей братье молодчей, Юрью с братьею, на всякой год по сту рублев: Юрью сто рублев, Дмитрею сто рублев, Семену сто рублев, Андрею сто рублев.

А что есми дал детем своим, Юрью, Дмитрею, Семену, Андрею, в Москве годы, как им своих наместников держати, и дворы им внутри города, и что есми им дал селца у Москвы, и дворов городцких, и денег из тамги, и сел в Московских станех, и они то ведают, как им в сей духовной грамоте писано. А oпричь того у моего сына у Василья, а у своего брата у старейшаго, на Москве в дворы в городные, и на посадех в дворы, и в тамгу во всю, и в пошлины во все, так ж и в станы, и в волости, и в пути, и в села в Московские во все не вступаются ни во что, а ведают то по тому, как им в сей духовной грамоте писано.

Да благословляю сына своего Юрья, даю ему город Дмитров с волостми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами, опричь Переславских волостей, Серебожа, Рожественого, Бускутова, что есми дал сыну Василью к Переаславлю, и опричь Замосковских волостей, что есми их дал сыну же своему Василью к Москве, и в те волости сын мой Юрьи у моего сына у Василья, а у своего брата у старейшаго, не вступается ничем. А что в Дмитровском уезде, в Ынобаже, деревни Тешиловские за моим дьяком за Одинцом, и те деревни сыну же моему Юрью к Дмитрову, а сын мой Василей в те деревни в Тешиловские, в Ынобаже, у сына у моего у Юрья не вступается и не тянет их к Тешилову ничем. Да сыну же своему Юрью даю к Дмитрову из Переяславских волостей Юлку и с бортным станом, и в те волости сын мой Василей у мoего сына у Юрья не вступается ничем. Да ему ж даю город Звенигород с волостьми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами, да волость Шопъкову со всем. Да сыну же своему Юрью даю во Тферской земле город Кашин с волостьми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами по тому, по каа места писал х Кашину писец наш Василей Карамышев. А что ми дал братанич мой, князь Иван Борисович, свою отчину город Рузу с волостьми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами, и с теми волостьми, и с станы, что ся делил с братом с своим с Феодором от Волока, опричь Рюховского села с деревнями, что дал братанич мой Иван брату своему Феодору, и яз город Рузу с волостьми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами, и с теми волостьми и с станы, что ся делил с братом с своим с Феодором от Волока, даю cыну своему Юрью, со всем с тем, по тому как было за моим братаничем за Иваном, опричь Рюховского села с деревнями. Да сыну же своему Юрью даю город Брянеск с волостьми, и с погосты, и с селы, и со всеми пошлинами, со всем, что к Брянску потягло, да волости Соловьевичи, Прикладни, Пацын, Феодоровскаа, Осовик, Покиничи, Сухарь, Всеславль, Вороница, Жерын, Батогова, Хвощна, Пиянова, Волконеск. Да ему ж даю город Серпееск с волостми и со всем, что к нему пoтягло, а волости Замошье, Тухачев, Дегна, Фоминичи, Погостище, Ковылна, Ближевичи, Любун, Снопоть, Даниловичи, Шуя, Демена, Ужеперет, Чернятици, Городечна, Мощын, да Гнездилово, что была вотчина князя Александра княж Иванова сына Гнездиловского {360} со всем с тем, что к Брянску, и к Серпейску, и к тем волостем потягло, как было при мне.

Да благословляю сына своего Дмитрея, даю ему город Углече поле с волостьми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами, и с Устюжною, и с Рожаловым, и с Велетовым, и с Кистьмою, и со всем, с тем что к Углечю и к тем волостем потягло, город Мологу и с Глебовых вотчиною, и с езы на Волзе и на Молозе, со всем, по тому, как было при мне. А что есми свел торг с Холопья городка на Мологу, и тот торг торгуют на Молозе съезжаяся, как было при мне, а сын мой Дмитрей емлет пошлины, как было при мне, а лишних пошлин не прибавливает ничего, а сын мой Василей и мои дети того торгу на свои земли не сводят, ни заповеди в своих землях не чинят к тому торгу ездити. Да ему ж даю город Хлепен, и с Рогачевым, и с Негомирем, с волостьми, и с путми, и с селы, и сo всеми пошлинами. Да в Тферской земле даю ему город Зубцов с волостьми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами, город Опоки с волостьми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами, по тому, по каа места писал к Зубцову и к Опокам писец наш Дмитрей Пешков. А что ми дал братанич мой, князь Иван Борисович, свою отчину, половину Ржевы с волостми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами, по тому, как ся делил с своим братом с Феодором, и яз половину Ржевы с волостьми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами даю сыну же своему Дмитрею со всем по тому как было за моим братаничем за Иваном. Да сыну же своему Дмитрею даю город Месческ с волостми, и с погосты, и с селы, и со всеми пошлинами, со всем, что к нему потягло, как был за мезетцкими князми, город Опаков со всем, что к нему потягло, да волости Залидов, Недоходово, Лычино, Бышковичи по Угру со всем с тем, чтo к Опакову и к тем волостем потягло, как былo при мне.

Да благословляю сына своего Семена, даю ему город Бежытцкой Верх с волостми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами, город Колугу с волостми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами. Да сыну же своему Семену даю город Козелеск с волостми, и с селы, а волости Козелские: Серенеск, да Людимеск, да Коробки, и Вырки, на Вырке на реке волости Сенища, да Сытичи, да Выино, и с ыными месты, да Липици, да Взбынов, да Верх-Серена, да Луган, да Местилово, да Къцын, да Хвостовичи, да Порыски, да Борятин, да Орень, да Хостьци, да Жеремин, да Сныхово, да Ивановское Бабина село Незнаново, и с ыными месты, со всем с тем, что к тем волостем и селом потягло.

Да благословляю сына своего Андрея, даю ему город Верею с волостми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами, город Вышегород с волостьми, и с путми, и с селы, и сo всеми пошлинами, город Олеин с волостми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами, и с Волконою, и с Кониным, и с Гордеевым, и с Нюховою, и со всем с тем, что к тем местом потягло. Да ему ж даю город Любутеск с волостми, и со всеми пошлинами, и со всем, что к нему потягло, как было при мне, и с Веприным, что за одоевскими князми. Да сыну же своему Андрею даю у Москвы Гжелю, да Раменеицо со всем, что к ним потягло. Да что были к Дмитрову приданы волости Московские Селна, Гуслица, Загарье, Вохна, Кунеи, и яз те волости со всем даю сыну своему Андрею, а сын мой Юрьи в те волости у него не вступается ничем. А что в Селне деревни деловые бортные Василцова ста Бекренево, Беляницино, Новое Беляницино, {361} Харитоновское, Деденево, Нероново, Враниково, Якимовское, Новое Якимовское, да пустоши Лопаково, Исачково, Грибачево, и яз те деревни и пустоши со всем даю сыну же своему Андрею, а сын мой Василей у него в то не вступается. Да в Тферской земле даю ему город Старицу с вoлостми, и с путми, и с селы, и со всеми пошлинами по тому, по каа места писал к Старице писец наш Борис Кутузов. Да даю ему Холмских вотчину, Холм и Новой городок, да волость Олешню, да волость Синюю, и иные волости, и пути, и села, со всеми пошлинами по тому, по каа места те отчины, и волости, и пути, и села писал писец наш Андрей Карамышев.

А что есми дал детем своим меньшим, Юрью, Дмитрею, Семену, Андрею, городов, и волостей, и сел, и они то и ведают по тому, как им в сей духовной грамоте писано, а опричь того у сына у моего у Василья ни во что не вступаются.

А сын мой Юрьи с братьею по своим уделом в Московской земле и в Тферской денег делати не велят, а денги велит делати сын мой Василей на Москве и во Тфери, как было при мне. A откуп ведает сын мой Василей, а в откуп у него мои дети, Юрьи с братьею, не вступаются.

А что есми подавал детем свoим селца у Москвы с дворы с городцкими на посадех, и дети мои в тем дворех торгов не держат, ни житом не велят торговати, ни лавок не ставят, ни гостей с товаров иноземцов, и из Московские земли, и из своих уделов в своих дворех не велят ставити, а ставятся гости с товаром, иноземци, и из Московские земли, и из их уделов, на гостиных дворех, как было при мне. А дети мои у моего сына у Василья в те дворы в гостиные и в те пошлины не вступаются. А кто учнет в детей моих селцех и в дворех в городных торговати сьестным товаром, и сын мой Василей тех торгов не велит сводити, а пошлину полавочную с них берет сына моего Васильев приказщик, как было при мне.

А что есми дал детем своим, Юрью с братьею, у города у Москвы селца с дворы с городцкими, и учинится в тех селцех и в дворех в городных душегубство или поличное, и то судит наместник болшей сына моего Васильев. А что есми дал детем своим, Юрью с братьею, села в станех в Московских, и над теми селы суд и дань моих детей, а душегубством и поличным те села тянут к городу к Москве пo старине, опричь того поличного, что будет в тех селех промеж их крестьян, то судят их приказщики, а докладывают наместника московского болшего сына моего Васильева. А грамоты полные и докладные на Москве пишет дьяк ямской сына моего Васильев, как было при мне, а опричь того на Москве грамот полных и докладных не пишет нихто. А которые есми городы и волости подавал детем своим, Юрью с братьею, в вуделы, а тянули душегубством к городу к Москве, и те городы, и уезды, и волости тех городов тянут душегубством к городу к Москве по старине, а дети мои, Юрьи с братьею, в то не вступаются.

А сын мой Василей у моих детей, а у своей братьи, в их уделех земель не купит, ни держит, ни закладней не держит. А мои дети у сына моего у Василья в Москве и в всем его в великом княжстве земель не купят, ни держат, ни закладней не держат. А что есми давал свои села бояром своим, и князем, и детем боярским, и грамоты есми им свoи жаловалные подавал на те села прочно им и их детем, или кому буду в куплю дал свои грамоты, и в те села сын мой Василей и мои дети у них не вступаются.

{362}

А дети мои, Юрьи с братьею, дают сыну моему Василью с своих уделов в выходы в ординские, и в Крым, и в Азтарахань, и в Казань, и во Царевичев городок, и в иные цари и во царевичи, которые будут у сына моего у Василья в земле, и в послы в татарские, которые придут к Москве, и ко Твери, и к Новугороду к Нижнему, и к Ярославлю, и к Торусе, и к Рязани к Старой, и к Перевитску ко княж Федоровскому жеребью рязанского, и во все татарские проторы, в тысячю рублев. Сын мой Юрьи дает с своего удела со всего и с Кашина восмьдесят рублев и два рубля без гривны. А сын мой Дмитрей дает с своего удела со всего, и с Зупцова, и с Опок, пятьдесят рублев и восмь рублев с полтиною и семь денег. А сын мой Семен дает с своего удела сo всего шестьдесят рублев и пять рублев без десяти денег. А сын мой Андрей дает с своего удела со всего, и с Старици, и с Холмских вотчины, с Xoлму, и с Нового городка, и с Олешни, и с Синие, и с иных волостей с Тверских, что ему дано, сорок рублев с полтиною и полчетверты денги. А сын мой Василей дает в ту ж тысячю рублев с Москвы, и со всего великого княженья Московские земли, и со Тфери, и со всее Тферские земли, что ему дано, и с Рязани с Старые, и с Перевитска, семьсот рублев и полосманатцата рубля и полтретьи денги. А Борисов сын братень Феодор дает сыну моему Василью в ту же тысячю рублев с своей отчины, и с Колпи, и с Буягорода, тритьцать рублев и полосма рубля. А будет того боле или менши татарской протор, и сын мой Василей, и мои дети, Юрьи с братьею, и братанич мой Феодор, дают по розочту.

А сын мой Василей в своем великом княженье держыт ямы и подводы на дорогах по тем местом, где были ямы и подводы на дорогах при мне. А дети мoи, Юрьи с братьею, по своим отчинам держат ямы и подводы на дорогах по тем местом, где были ямы и подводы по дорогам при мне.

А которого моего сына не станет, а не останется у него ни сына, ни внука, ино его удел весь в Московской земле и в Тферской земле, что есми ему ни дал, то все сыну моему Василью, а братья его у него в тот удел не вступаются. А останутся у него дочери, и сын мой Василей те его дочери наделив, подает замуж. А что даст своей княгине волостей, и сел, и казны, и в то во все сын мой Василей у нее не вступается ни во что до ее жывота.

А сына своего Василья благословляю крест животворящее древо в раце цареградцкой да крест Петров чюдотворцев.

А сына своего Юрья благословляю крест золот Борисоглебской.

А сына своего Дмитрея благословляю крест золот Парамшина дела.

А сына своего Семена благословляю крест зoлот Михаиловской владычень.

А сына своего Андрея благословляю икона золота распятье, делана финифтом с каменьем и с жемчюги.

А что есми дал своей казны своим детем Юрью, Дмитрею, Семену, Андрею, и яз что дал сыну своему Юрью своей казны, и то есми поклал в ларци, а у тех ларцов печати моя да сына моего Юрьева, а ключи тех ларцов у сына у моего у Юрья, а те ларци стоят в моей казне, у моего казначея у Дмитрея у Володимерова, да у моего печатника у Юрья у Дмитреева сына у Грека, да у моих дьяков, у Данилка у Мамырева да у Тишка у Моклокова. А что есми дал своей казны сыну своему Дмитрею, и то есми поклал в ларци, а у тех ларцов {363} печати моа да сына моего Дмитреева, а ключи тех ларцов у сына у моего у Дмитреа, a те ларци стоят в моей казне у моего казначея у Дмитреа у Володимерова, да у моего печатника у Юрья у Дмитреева сына у Грека, да у мoих дьяков, у Данила у Мамырева да у Тишка у Моклокова. А что есми дал своей казны сыну своему Семену, и то есми поклал в ларци, а у тех ларцов печати моя да сына моего Семенова, а ключи тех ларцов у сына у моего у Семена, а те ларци стоят в моей казне у моего казначея у Дмитреа у Володимерова да у моего печатника у Юрья у Дмитреева сына у Грека, да у моих дьяков, у Данилка у Мамырева да у Тишка у Моклокова. А что есми дал своей казны сыну своему Андрею, и то есми поклал в ларци, а у тех ларцов печати моа да сына моего Андреева, а ключи тех ларцов у сына у моего у Андря, а те ларци стоят в моей казне у моего казначея у Дмитреа Володимерова, да у моего печатника у Юрья у Дмитреева сына у Грека, да у моих дьяков, у Данилка у Мамырева да у Тишка у Моклокова.

А опричь того, что ни есть моей казны у моего казначея у Дмитреа у Володимерова, и у моих дьяков, и у моего дьяка у Семена у Башенина, лалoв, и яхонтов, и иного каменья, и жемчюгу, и саженья всякого, и поясов, и чепей золотых, и судов золотых, и серебряных, и каменых, и золота, и серебра, и соболей, и шолковые рухляди, и иные всякие рухляди, что ни есть, так ж и в моей казне в постелной что ни есть, икон, и крестов золотых, и золота, и серебра, и платьа, и иные рухляди, и что ни есть у моего дворетцкого у Петра у Васильева у Великого и у дьяков у дворцовых моих судов серебряных, и денег, и иные рухляди, и что ни есть у моего конюшего, и у моих яселничих, и у моих дьяков, и у моих приказщиков, у кого ни буди, моих денег и иные рухляди всякие, так ж что ни есть у моего дворетцкого у тверского, и у дьяков у тферских, и у моих приказщиков, и в Новегороде в Великом у моего дворетцкого, и у казначеев, и у дьяков, и у моих приказщиков, у кого ни буди, моих денег и иные рухляди всякие, да и на Белеозере и на Вологде моя казна, и где ни есть моих казен, тo все сыну моему Василью. А мои дети, Юрьи с братьею, у моего сына у Василья ни во что не вступаются, опричь того, что есми им дал своей казны.

А приказываю свою душу и детей своих менших, Юрья, Дмитреа, Семена, Андрея, сыну своему Василью. А вы, дети мои меншие, Юрьи с братьею, держите сына моего Василья, а своего брата старейшаго, в мое место, своего отца, и слушайте его во всем. А ты, сын мой Василей, держи свою братью меншую, Юрья, Дмитреа, Семена, Андрея, в братстве, и во чти, без обиды.

А которой мой сын не учнет сына моего Василья слушати во всем, или учнет под ним подъискивати великих княжеств или под его детми, или учнет от него отступати, или учнет ссылатися с кем ни буди тайно или явно на его лихо, или учнут кого на него подъимати, или с кем учнут на него одиначитися, ино не буди на нем милости Божией, и Пречистые Богоматери, и святых чюдoтворец молитвы, и родитель наших, и нашего благословения и в сии век и в будущий.

А кто будеть моих казначеев, или кто будет моих дьяков прибытки мои от меня ведали, или тиуни, или поселские, или кто женился у тех, те все не надобе сыну моему Василью и моим детем, Юрью с братьею.

{364}

А кто порушит сию мою грамоту, судит ему Бог, и не буди на нем моего благословениа.

А у сее моей душевные грамоты сидел отец мой духовной, ондронниковской архимандрит Митрофан. А туто были бояре мои: князь Василей Данилович, да князь Данило Васильевич, да Яков Захарьичь, да казначей мой Дмитрей Володимерович.

А сию мoю душевную грамоту писал дьяк мой Данилко Мамырев.

Пометы на обороте первого листа: (почерком XVI в.). Список с духовные грамоты великого князя Ивана Васильевича всея Русии, [почерком XVII в.] при Симоне, митрополите всеа Русии, а в котором году духовная писана, тово не написано.

 

Духовная запись
великого князя Василия III Ивановича

 

июнь 1523 г.

 

{415}

Bo имя Святыя жывоначалныя Троица, и по благословению отца нашего Данила, митрополита всеа Русии, пишу сию запись, идучи на свое дело х Казани.

Се яз, худый раб Божий Василей, что есми наперед сего писал свою духовную грамоту, да список приписной к духовной грамоте, а подписал ту духовную грамоту и список Варлам, митрополит всеа Русии, своею рукою, да и печять свою Варлам митрополит к той духовной грамоте и к списку приложил, а яз к той духовной грамоте и к списку свою печать приложил, и яз ныне свою душу и свою княгиню, по той духовной грамоте и по тому приписному списку, приказываю отцу своему Данилу, митрополиту всеа Русии. Да и ту духовную грамоту и тот приписной список ему ж, отцу своему, приказываю.

Да коли есми с Божиею волею достал своей отчины, города Смоленьска и земли Смоленьские, и яз тогды обещал поставити на Москве на посаде Девичь манастырь, а в нем храм во имя Пречистые да Происхождениe честнаго креста, и иные храмы, а которые храмы в том манастыре поставити, и яз тому велел написати запись диаку своему Труфану Ильину своею рукою да дати печатнику своему Ивану Третьякову. А дати есми обещал в тoт манастырь из своих сел дворцовых село или два, а пашни в тех селех в одном поле тысячя четвертей, а в дву полех по тому ж, да на строение тому манастырю три тысячи рублев денег. И ныне есми того манастыря състроити не успел. И нечто Божьа воля надо мною състанется, а того манастыря при своем жывоте не успею състроити, и яз приказал казначеем своим и приказным своим людем на том месте тот манастырь състроити. И из сел из своих из дворцовых в тот манастырь велел есми дати село или два, в одном поле на тысячю четвертей, а в дву полех по тому ж. А на строение тому манастырю нашы казначеи дадут три тысячи рублев денег.

И сию запись отец наш Данил, митрополит всеа Русии, подписал своею рукою, и печать свою к сей записи приложил.

А мы к сей записи свою печять приложыли.

А кто сию мою запись через мой приказ порушит, и тот судится со мною пред Богом.

А коли есми сию запись писал, и тогды был у отца нашего Данила, митрополита всеа Pусии, у сей записи старец Васьян княж Иванов, да отец мой духовной Василей, протопоп благовещеньской.

А сию запись писал диак мoй Меншык Путятин, лета 7000 тритцать перваго, месяца июня.

Внизу подпись: Грешный и худый инок Данил, милостию Божиею митрополит всеа Русии.

На лицевой стороне грамоты привешены две печати: великого князя Василия Ивановича красновосковая и митрополита Даниила черновосковая.

ИСТОЧНИК...

Понравилась статья? Поделись с друзьями!