Как шведский шпион в XVII веке Россию рисовал
Ирония исторической судьбы: самыми красивыми и точными иллюстрациями жизни России в XVII веке мы обязаны шпиону.
Знакомьтесь: Пальмквист, Эрик Пальмквист. 23 года, инженер-капитан, дворянин во втором поколении, превосходный рисовальщик, учился в Гейдельбергском университете, в 1670 году в должности фортификационного кондуктора занимался реконструкцией крепости в Риге.
Знакомьтесь: Пальмквист, Эрик Пальмквист. 23 года, инженер-капитан, дворянин во втором поколении, превосходный рисовальщик, учился в Гейдельбергском университете, в 1670 году в должности фортификационного кондуктора занимался реконструкцией крепости в Риге.
Оттуда, из Риги, прикомандирован к посольству Швеции в Россию, которое
возглавлял граф Густав Оксеншерна. Пальмквист присоединился к посольству
в сентябре 1673-го в Ревеле и приступил к выполнению своей секретной
миссии — к разведке.
По возвращении в Швецию инженер-капитан представит королю Карлу XI рукописный отчет о проделанной работе — «Заметки о России, ее коммуникациях с укреплениями и границах, сделанные Эриком Пальмквистом во время последнего королевского посольства к московскому царю в 1674 году».
По возвращении в Швецию инженер-капитан представит королю Карлу XI рукописный отчет о проделанной работе — «Заметки о России, ее коммуникациях с укреплениями и границах, сделанные Эриком Пальмквистом во время последнего королевского посольства к московскому царю в 1674 году».
Этот огромный том — рукопись in folio (52
на 41 сантиметр) — содержит 53 рисунка разного формата, 16
географических карт и планов городов, а также заметки и пояснения к ним
на 48 листах. Бесценные сведения!
«В
допетровской России постоянных дипломатических миссий не было,
серьезные межгосударственные вопросы решались путем отправки делегаций,
посольств, — рассказывает историк Геннадий Коваленко. — В XVII веке
крупные шведские посольства побывали в Москве шесть раз».
Геннадий Михайлович может часами говорить о взаимоотношениях России и Швеции, особенно о том, что касается Великого Новгорода, где он преподает и заведует Лабораторией нордистики в Гуманитарном институте НовГУ. Как раз в сторону Новгорода из Ревеля, как тогда назывался Таллин, направилось посольство Оксеншерны — более пятидесяти человек: помощники посла, канцеляристы, переводчики, врач, проповедник, повара, слуги, музыканты — и военный разведчик
Геннадий Михайлович может часами говорить о взаимоотношениях России и Швеции, особенно о том, что касается Великого Новгорода, где он преподает и заведует Лабораторией нордистики в Гуманитарном институте НовГУ. Как раз в сторону Новгорода из Ревеля, как тогда назывался Таллин, направилось посольство Оксеншерны — более пятидесяти человек: помощники посла, канцеляристы, переводчики, врач, проповедник, повара, слуги, музыканты — и военный разведчик
Эрик
Пальмквист выполнял при посольстве функцию военного атташе — и
рассматривал Россию как поле для возможных будущих сражений. В первую
очередь молодого офицера интересовали коммуникации и оборонительные
укрепления, но этим он не ограничился. «Несмотря на то что труд
Пальмквиста носит специальный военно-осведомительный характер, в нем
есть немало и других сведений, интересных для историка; главное значение
имеют рисунки, сделанные несомненно талантливой рукой, в которых,
помимо точных планов ряда русских городов и видов местностей, мы находим
изображения русских одежд, характерных бытовых подробностей, даже
зарисовки отдельных жанровых сценок», — писал в 1899 году историк Юрий
Готье, один из первых русских исследователей «Заметок». Фотографическая
память Пальмквиста фиксировала все примечательные детали, а пытливый ум
анализировал увиденное.
«О России в целом следует сказать:
1. Что люди раболепны, но при этом надменны и очень самодовольны, презирают всех иноземцев.
2. Что русские очень сильны, крепки телосложением. Они очень работоспособны, но при этом очень ленивы. И если нужда не заставляет их работать, то они предаются разгулу.
3. Что их характер более всего проявляется в обмане и мошенничестве при торговле, ибо честность русских редко устоит против денег. Они так жадны и хитры, что считают наживу честью.
4. Что русские не знают великодушия, считают ложь достоинством. Они умеют скрывать свои намерения, так что часто следует понимать их слова в противоположном смысле.
5. Что русские по своей природе весьма умелые во всяких ремеслах и довольствуются малым, как в снаряжении, так и в еде. Это можно заметить во время их путешествий и походов, ибо купец или солдат берет с собой в дорогу не более мешка овсяной муки, несколько ложек которой он размешивает в воде или квасе, и эта смесь заменяет ему еду и питье…».
Беспощадная характеристика? Несомненно. Предвзятая? Во многом, да. «У Пальмквиста мы видим те же стереотипы относительно русских, которые встречались в сочинениях многих иностранцев того времени». Впрочем, не только того времени. Здесь есть над чем задуматься и нашим современникам.
Впрочем, и русские в те времена к иноземцам относились с подозрительностью и опаской. Все члены посольства были сильно стеснены в передвижениях по России, и, стоило кому-то из них попытаться покинуть пределы, скажем, постоялого двора, как на его пути вырастали «люди в штатском» — приставы.
«О России в целом следует сказать:
1. Что люди раболепны, но при этом надменны и очень самодовольны, презирают всех иноземцев.
2. Что русские очень сильны, крепки телосложением. Они очень работоспособны, но при этом очень ленивы. И если нужда не заставляет их работать, то они предаются разгулу.
3. Что их характер более всего проявляется в обмане и мошенничестве при торговле, ибо честность русских редко устоит против денег. Они так жадны и хитры, что считают наживу честью.
4. Что русские не знают великодушия, считают ложь достоинством. Они умеют скрывать свои намерения, так что часто следует понимать их слова в противоположном смысле.
5. Что русские по своей природе весьма умелые во всяких ремеслах и довольствуются малым, как в снаряжении, так и в еде. Это можно заметить во время их путешествий и походов, ибо купец или солдат берет с собой в дорогу не более мешка овсяной муки, несколько ложек которой он размешивает в воде или квасе, и эта смесь заменяет ему еду и питье…».
Беспощадная характеристика? Несомненно. Предвзятая? Во многом, да. «У Пальмквиста мы видим те же стереотипы относительно русских, которые встречались в сочинениях многих иностранцев того времени». Впрочем, не только того времени. Здесь есть над чем задуматься и нашим современникам.
Впрочем, и русские в те времена к иноземцам относились с подозрительностью и опаской. Все члены посольства были сильно стеснены в передвижениях по России, и, стоило кому-то из них попытаться покинуть пределы, скажем, постоялого двора, как на его пути вырастали «люди в штатском» — приставы.
Так
или иначе, у Пальмквиста на карте Новгорода мало деталей, а план улиц
приведен только в окрестностях Шведского двора, где останавливалось
посольство (угол нынешних Знаменской и Посольской) и откуда направилось
далее — в сторону Москвы. Впрочем, в «Записках» много сведений о том,
чего Пальмквист никак не мог увидеть, — например описание дорог и две
карты Сибири, карта течения Волги от Нижнего Новгорода до Астрахани,
карта Каспийского моря. Кроме того, разведчику удалось заполучить полный
список иностранных офицеров, служивших царю, с указанием жалования.
Старые, как мир, методы шпионской деятельности эффективны во все
времена… Пальмквист сам все объясняет в обращении к королю Карлу XI:
«Я могу заверить, что всеми силами стремился к тому, чтобы выведать все, что мне было поручено, и что я в одни места проник тайком сам, а о других получил сведения от русских при помощи подкупа».
«Я могу заверить, что всеми силами стремился к тому, чтобы выведать все, что мне было поручено, и что я в одни места проник тайком сам, а о других получил сведения от русских при помощи подкупа».
Если
бы вещи умели говорить, для этой статьи можно было бы взять интервью у
серебряных рукомоев в виде лебедя и воина на коне. Они хранятся в
Московском Кремле, в Грановитой палате — там же, куда их доставило
посольство Густава Оксеншерны 30 марта 1674 года, в числе других даров.
«Прием происходил в Грановитой палате. Процессия шла по Кремлю между
двумя рядами стрельцов. Впереди ехал верхом капитан Пальмквист, за ним
несли дары царю от короля», — писал в 1881 году шведский историк Теодор
Вестрин.
Для разведчика выезд из шведского посольского двора (от него сохранилось лишь название на карте Москвы — Шведский тупик) было событием еще и потому, что в столице посольство находилось под неусыпным надзором приставов, фактически под домашним арестом. Таланты Эрика Пальмквиста требовали выхода — таким выходом стали рисунки, сделанные в Москве. Один из них, «Царский церемониал аудиенции иностранным послам», не только хорош с технической точки зрения. Он сообщает нам уникальную информацию.
До недавнего времени историки спорили о традиции омовения рук царю после целования руки иностранными послами. Существовало мнение, что традиция эта, описанная в ряде зарубежных источников, — измышление «клеветников России», которые стремились выставить русских дикарями и ксенофобами. Но Пальмквист не готовил свои «Заметки» к публикации. В данном случае он никому ничего не доказывал — рисовал, что видел. В частности, церемонию целования руки Алексея Михайловича — и рукомой на столике под окном, по правую руку от царя
Для разведчика выезд из шведского посольского двора (от него сохранилось лишь название на карте Москвы — Шведский тупик) было событием еще и потому, что в столице посольство находилось под неусыпным надзором приставов, фактически под домашним арестом. Таланты Эрика Пальмквиста требовали выхода — таким выходом стали рисунки, сделанные в Москве. Один из них, «Царский церемониал аудиенции иностранным послам», не только хорош с технической точки зрения. Он сообщает нам уникальную информацию.
До недавнего времени историки спорили о традиции омовения рук царю после целования руки иностранными послами. Существовало мнение, что традиция эта, описанная в ряде зарубежных источников, — измышление «клеветников России», которые стремились выставить русских дикарями и ксенофобами. Но Пальмквист не готовил свои «Заметки» к публикации. В данном случае он никому ничего не доказывал — рисовал, что видел. В частности, церемонию целования руки Алексея Михайловича — и рукомой на столике под окном, по правую руку от царя
«Альбом
Пальмквиста был предназначен, как бы сейчас сказали, для служебного
пользования, — говорит Анатолий Секерин, владелец московского
издательства «Ломоносовъ». — Это предопределило непростую судьбу
рукописи. Более двухсот лет она пролежала в Государственном архиве
Швеции, фактически забытая всеми. Теодор Вестрин в 1881 году опубликовал
о Пальмквисте статью, содержание которой в том же году пересказал
академик Яков Грот в «Московских ведомостях». В 1898 году в Швеции
издали черно-белую копию альбома Пальмквиста тиражом всего 75
экземпляров, два из которых были переданы королем Оскаром II русскому
царю Николаю II».
На рубеже XIX—XX вв.еков Русское археологическое общество создало специальную комиссию для изучения и издания альбома Пальмквиста, были сделаны два независимых перевода рукописи. Революция в 1917 году поставила крест на этой работе. Так получилось, что в России к ней вернулись практически век спустя в издательстве «Ломоносовъ».
Издать альбом Пальмквиста в максимально приближенном к оригиналу качестве — задача технически непростая: каждый из отсканированных листов требовалось очистить от вековых пятен, придать краскам изначальный вид. Но даже не это оказалось самым сложным. Подготовкой переводов на современный шведский, русский и английский языки, а также написанием комментариев и вступительных статей занимался интернациональный коллектив.
На рубеже XIX—XX вв.еков Русское археологическое общество создало специальную комиссию для изучения и издания альбома Пальмквиста, были сделаны два независимых перевода рукописи. Революция в 1917 году поставила крест на этой работе. Так получилось, что в России к ней вернулись практически век спустя в издательстве «Ломоносовъ».
Издать альбом Пальмквиста в максимально приближенном к оригиналу качестве — задача технически непростая: каждый из отсканированных листов требовалось очистить от вековых пятен, придать краскам изначальный вид. Но даже не это оказалось самым сложным. Подготовкой переводов на современный шведский, русский и английский языки, а также написанием комментариев и вступительных статей занимался интернациональный коллектив.
Посольство
Оксеншерны просидело в Москве до июня 1674 года и, откровенно говоря,
успеха не имело. Много времени ушло на формальности вроде выяснения
вопроса, должны ли послы снимать шляпы на царском приеме (за
дополнительными инструкциями пришлось посылать гонца в Швецию!). Да и
сами переговоры прошли безрезультатно. Так что единственным
положительным итогом деятельности посольства стала книга Эрика
Пальмквиста — уникальный источник для исследователей допетровской эпохи.
Неисповедимы пути Истории: человек, рассматривавший Россию как
неприятеля, по сути, готовившийся к войне с нею, в итоге оказал этой
стране неоценимую услугу.
А что же сам разведчик? Как сложилась судьба этого незаурядного молодого человека? Вернувшись из России, Пальмквист получил высокую должность генерал-квартирмейстера и возглавил строительство укреплений в Фридрихсхольме, где в 1676 году его застала война с Данией. В датском плену Эрик Пальмквист и погиб, не дожив до 26 лет. До нас не дошло ни одного его портрета.
А что же сам разведчик? Как сложилась судьба этого незаурядного молодого человека? Вернувшись из России, Пальмквист получил высокую должность генерал-квартирмейстера и возглавил строительство укреплений в Фридрихсхольме, где в 1676 году его застала война с Данией. В датском плену Эрик Пальмквист и погиб, не дожив до 26 лет. До нас не дошло ни одного его портрета.
